– Ты что, даже все названия помнишь?
– Да. Ещё был Бухенвальд. Но это – мужской лагерь, и ты (и я вместе с тобой) мы были там недолго, проездом… Помню, и буду помнить до конца своих дней. Разве это можно забыть?… Бараки, нары, белокурых надзирательниц, штабеля синих трупов у бараков… суп из брюквы… маленьких еврейских детей, которых отправляют в газовые камеры… Мне кажется, я вижу и сейчас их лица… Да, я это видела всё своими глазами, бабушка!!! А ещё никогда не забуду лай овчарок… О, как я боюсь всю жизнь овчарок! Когда мимо пробегает овчарка, я чуть не кричу от ужаса, потому что я помню, помню, как они набрасывались на того, кто делал шаг в сторону…
– Господи!… – произносит потрясённо бабушка. – Неужели это всё так впечаталось в тебя? Неужели малый ребёнок способен воспринимать такие ужасы?
– Бабушка, это впечаталось в каждую клетку моей памяти! Я бы и хотела забыть – да не могу! Ведь это – самые первые мои воспоминания… В начале жизни у меня было ЭТО – твои рассказы о войне… Но если хочешь, бабушка, расскажи мне это ещё раз… Ведь тебе нужно об этом рассказать ещё раз, правда? Антоша спит, он не слышит, ему не нужно этого знать. Пока он маленький… Да, а потом я ему расскажу. Когда он подрастёт. Потому что это должен знать каждый…
* * *
Приезжала в гости бабушкина подруга – Виктория Владимировна. Она называет мою бабушку «лагерной мамой», а бабушка её – «лагерной дочкой». Они были вместе в Освенциме.
Виктория – чуть старше моей мамы, попала в Освенцим семнадцатилетней девчонкой. Её забросили в тыл к фашистам, чтобы она передавала ценные сведенья. Но она не успела передать ни одного сведенья: её схватили тут же, как только она приземлилась со своим парашютом… Виктория говорит, что выжила в лагере, только благодаря моей бабушке. У бабушки было три «лагерных дочки». Она подкармливала их, чем могла, отдавала им свой кусочек брюквы, или хлеба, а главное – она согревала их в холодные ночи. Ведь многие умирали именно ночью, от переохлаждения, и утром из бараков выносили посиневшие трупы и складывали в штабеля…
А у бабушки моей есть потрясающее свойство: она никогда не мёрзнет, у неё всегда горячие руки и ноги. И главное – она умеет отдавать своё тепло, делиться теплом с тем, кому холодно. Так она согревала меня, маленькую, когда я мёрзла в нашей комнатке с дырявой крышей… А там, в лагере, она ложилась рядышком, обнимала несчастную истощённую девчонку, в которой едва теплилась жизнь, и – отдавала ей своё тепло. А потом переходила на другие нары, отогревать другую замерзающую дочку… И – вот чудо! – бабушкина энергия никогда не истощалась.
