- Хочешь сказать, что вся эта история похожа на шутку? - она вскинула бровь, не отрывая взгляд от дороги. - Разве я когда-нибудь шутила на такие темы?..
- Ты шутила даже на темы съеденных кошечек и собачек, чье мясо торговцы суют в хот-доги! - воскликнула она.
Карина хохотнула, откинувшись на сиденье.
- Ну все же так шутят!.. И вообще, - она успокоилась внезапно. - Кошечки и собачки - это кошечки и собачки. А история моего воскрешения имеет непосредственное отношение к моей - слышишь? - к моей собственной жизни. Разве я бы стала доказывать тебе, что была мертва и лежала в морге, не имей я соответствующих фактов? Это, по меньшей мере, не смешно.
Алиса задумалась, не ответив.
- Веришь, я своими собственными глазами видела свидетельство о смерти. Дата на нем была - двадцать шестое апреля. Это как раз тот день, когда я приехала туда. Я даже не думала, что два дня станут для меня просто минутами... - Карина вздохнула. - Мне стоило нервов убедить всех окружающих, что я жива. У санитарки, которая видела меня в морге, случился припадок, старуха-техничка ушла на пенсию, а главврач слезно умолял меня дать ему образец моей крови, слюны и даже кожи. Видишь? - она показала маленькую незаметную полосочку на запястье - след от шрама. - Я разрешила только потому, что хотела как-то его утешить, ведь, сама посуди, если о моем случае где-нибудь узнают, Колосова запросто могут обвинить во врачебной некомпетентности... Уж не знаю, что такого найдет он в этом образце, но он обещал сохранить все в тайне.
Девушка, наконец, взглянула на подругу. Притихшая Алиса Малинина не решалась посмотреть ей в глаза и сказать, что верит каждому ее слову, каким бы безумным оно не казалось. Какое-то время в машине царило молчание. Слышался рык мотора, тонкий шорох резиновых шин по крепкому дорожному асфальту, писк сигналов включенных поворотников и едва слышимый звон брелока ключей.
- Скажи хоть слово, - вдруг прервала Карина, - твое молчание иногда выводит из себя. О чем ты думаешь?
Алиса пожала плечами. Заговорила безмятежно и с легкой небрежностью:
- А что я могу думать?.. Глупости, как обычно...
- Ну, раз ты так говоришь, тебе есть, что сказать. Давай, я вся внимание.
- Да вот... Кое-что мне действительно в голову пришло. Я думаю, что хочу разделять любую твою мысль... и любое дело обязательно. Пусть они и будут странными! Хочу смеяться твоим таким же странным шуткам, они частенько у тебя случаются. Еще хочу негодовать вместе с тобой, ненавидеть твоих врагов и, конечно, уважать твоих друзей. Я думаю, что хочу, чтобы ты думала так же. И даже если это мое желание неосуществимо, я знаю, что, будь ты ученой, я бы засела за старые учебники, будь ты писателем, я бы стала читать твои рассказы, будь ты хоть летчиком-испытателем, я бы летела на заднем сиденье твоего самолета и визжала бы от восторга... А потому теперь, - она взглянула в глаза ошеломленной Акиллер, - когда ты говоришь, как безумная, я тоже хочу быть безумной.
