- Калиатра - город политиков, а не земледельцев, - произнес Шимрон.
- Калиатра - город, который принадлежит, принадлежал и будет принадлежать своему народу, - поправил царь, своими ясными голубыми глазами всматриваясь в темные глаза собеседника. - И он останется таким всегда...
Помолчали.
Шимрон украдкой коснулся назойливо холодящего руку кинжала. Акиллер смотрел на город. Вдруг он прошептал:
- Это и моя земля... Я люблю ее так, как никто другой. И не смогу ее покинуть никогда.
Темный вздрогнул, оторвал взгляд от перил и вгляделся в ночное небо, выискивая в нем поддержку. Но луна была безразлична к его страху.
- Прости меня, государь, - почти бесшумно сказал он.
Однако Акиллер все отчетливо слышал. Не глядя на него, царь почти отрешенно спросил:
- За что?
- За это...
Угнетатель с тихим шорохом пробил ткань плаща Акиллера, тонкую васильковую сорочку, впился в горячее тело. Хлынувшая из раны кровь ни каплей не коснулась одежды: она была поглощена кинжалом. Лезвие насыщалось, блестело все ярче. Только несколько светлых капель покрыли согнутые и неподвижные пальцы убийцы.
Акиллер тихо застонал, силы быстро покидали его. Его глаза покрылись пеленой слепоты. Он, не в состоянии удержаться на ногах, упал в руки Шимрону, открывал и закрывал рот, хватая воздух. Рукоять торчала из его спины.
- Я знал... з... знал, что ты придешь за моей смертью, - лихорадочно шептал он. - Т... ты должен... был...
На этот раз слезам не удалось вырваться из глаз темного. Но им очень хотелось.
- Не думай... что ты убил меня!.. Не... думай...
- Прости...
- Я п... прощаю... Но дру... другие не простят, запомни...
Он кивнул. Акиллер, оседая на пол, еще сказал:
- Не думай, что вам... у...далось или удастся победить... Ты заберешь браслеты Овермуна, но лишишься их на рассвете... третьего дня... Это мое последнее желание.
- Мертвый, ты ничего не сможешь сделать, - сказал убийца.
- Я жив, пока... пока жива хотя бы одна... чистая капля моей к... крови...
- Угнетатель не оставил тебе ни капли.
Акиллер беззлобно улыбнулся. В тот самый момент когти на крыше дворца подскочили. Оликс звучно хлопнул четырьмя крыльями и закричал протяжно, громко... Настолько громко, что зажглись окна множества домов по Лисьей улице, по улице Большой Победы, по Радужной... и за пределами столицы, в глухих деревнях.
Шимрон, не теряя ни секунды, снял с неподвижных рук царя два золотых украшения - два браслета-наручника. Одними движениями сомкнул их на своих руках. А потому, когда на балкон ворвался громадный, почти двухметровый, черный волк, готовый растерзать убийцу, зверь лишь остановился.
