— Работа спасает от всего, это извольте знать! У вас умер брат, я все это понимаю и готов вам помочь всем тем, что в моих силах. С братом вы вместе росли и вместе жили, все понимаю. Но он умер, а вы ничего решительно не делаете, — это мне непонятно. Чем больше вы будете работать, тем лучше и легче вам будет. Поверьте мне! Ваш брат был честным и горячим работником, и хотя бы в его честь вам не следовало так запутывать и запускать свои дела. Самое же главное не в этом, а в том, милый человек, что вначале у вас действительно было горе, а сейчас вы просто разленились и на своем горе спекулируете. Это дело надо бросить и надо как следует за работу взяться. С сегодняшнего дня извольте каждое утро являться ко мне с докладом!
После он допрашивал старого своего «знакомого», вора-рецидивиста Сашеньку и пил чай. Сашеньку взяли минут двадцать назад в трамвае. Он был великолепно одет и курил дорогую толстую папиросу.
— И не стыдно тебе, Саша? — говорил ему Лапшин. — Смотри, как нехорошо получается! Все тебя водят ко мне и водят. Покажи-ка, зубы, что ли, золотые вставил?
Сашенька оскалился и сказал, пуская дым ноздрями:
— Двадцать семь штук. Невиданная вещь!
— Гуляешь? — спросил Лапшин.
— Сейчас именно я лично гуляю, — сказал Сашенька. — Вот несколько приоделся.
Он развел полы пальто и показал великолепный шоколадного цвета костюм.
— Хорош? — спросил он.
— Чудный, — сказал Лапшин.
— А вы как живете? — спросил Сашенька. — Все работаете?
— Да, как видишь, помаленьку работаю.
— И ни сна, ни покоя, ни грез золотых? — продекламировал Сашенька. — И ни знойных, горячечных губ?…
— Это кто сочинил? — спросил Лапшин.
— Я.
— А магазин на Большом не ты брал?
— А вы с подходцем! — сказал Сашенька. — Да, гражданин начальничек? — Он помолчал, потом добавил улыбаясь: — Слово жулика — не я!
— А кто?
— Боже ж мой! — воскликнул Сашенька. — Разве ж и знаю?
— А ты чего делал?
— Я церкви закрывал, — сказал Сашенька, — я и еще Пашка Перевертон и Кисанька. Вы Кисаньку знаете? И Пашку вы знаете лично, верно?
— Верно, — сказал Лапшин. — Они у меня сидят.
— Новости! — сказал Сашенька. — Их же на моих глазах брали в магазине! Только они не сознались, а я сознаюсь, ввиду того что хочу бросать свое дело и выходить в новую жизнь…
— Давай сознавайся! — сказал Лапшин. — Только быстренько: раз-два…
Он взял лист бумаги и карандаш.
— Писать будете? — спросил Сашенька.
— Буду.
— Ну ладно, — сказал Сашенька и облизал губы, — раз так, то пишите.
