— Ты прав. Года два назад один шибко технологией производства интересовался. Я ему отказал, так он, стервец, пытался украсть мою книгу. Трактирщик, чтоб ему. Я тебе говорил, что это, — волшебник сделал широкий жест рукой, — это дело всей моей жизни. Я труд пишу, очень серьезный, более пяти тысяч рецептов.
— Послушай, а как же волшебство? Ты же самый сильный волшебник в Иномирье, и вдруг такое? Я очень удивился, когда узнал, что твоя башня стала миражом, а ты исчез.
— А чего удивляться? Отец — колдун, мать — ведьма, наследственное дело, так сказать. Ты думаешь, меня кто спросил? Фи-гуш-ки! — Аминат налил порцию светло-голубого вина с запахом мяты. — Повесили мне на шею эту башню, сдали с рук на руки клиентуру — работай, сынок! Тьфу, вспомнить противно — то приворожи, то отсуши, то конкурента со свету сживи. То черти донимают, то тролли обнаглели, то привидения по ночам шалят. Надоело. Ты думаешь, у меня время было этой ерундой заниматься? Да на кой она мне? Волшебник всю жизнь учиться должен, квалификацию, так сказать, повышать. А у меня голова только книгой была забита.
— Башню-то специально заколдовал? — поинтересовался Гуча.
— Я что на идиота похож, чтобы на старости лет без жилья добровольно остаться? Заклинание перепутал. Просили тучи отогнать, дождь посевы залил. Я поколдовал — тучи ушли, а вот с чего башня загуляла — не пойму! Слова, что ли, перепутал? Так за тучами и бегает. Я в тот день дегустацию проводил. Не помню толком, что делал. Проснулся утром — лежу в чистом толе, ветры меня обдувают, а башня вдали эдакой свечкой торчит. Я за ней месяц бегал, потом плюнул.
— А назад приманить не пробовал?
— Да на кой она мне теперь? — искренне удивился Аминат. — Пусть себе гуляет. Найдется сильный человек, приберет ее к рукам, а мне и здесь хорошо. Я счастлив, вот ты-то понимаешь меня?
— Понимаю, — подтвердил черт и, выбрав бутылочку поменьше, сам наполнил чаши.
— Вижу, ты мне друг, — одобрительно проговорил волшебник. — Мою любимую выбрал. И во-още, каждый на своем месте хорош! Я здесь на своем месте, там, в башне, чужое занимал. Ну, по маленькой.
Они выпили. Гуча в очередной раз закашлялся.
— Да ты огурчиком, огурчиком ее. — Аминат пододвинул гостю тарелку с солониной.
— С-спасибо, — просипел Гуча, решив, что на этот раз крепость градусов пятьдесят, не меньше.
Пьяненький волшебник пустился в пространные рассуждения о пользе травяных настоек, об исцеляющем действии на организм хорошей водки и, как это ни странно, о вреде пьянства.
