Старший современник Овидия Вергилий тоже знает о теории Золотого века и исповедует теорию Золотого века, или Сатурнова царства, но только, в отличие от большинства античных мыслителей, Вергилий считает, что Золотой век ещё вернется, причем очень скоро, на грешную землю. В четвертой из десяти своих эклог и пастушеских поэм Вергилий восклицает:
«Сами домой понесут молоком отягченное вымя
Козы, и грозные львы стадам уже страшны не будут. […]
Сгинет навеки змея, и трава с предательским ядом
Сгинет […]».
Внимательный читатель, наверное, сразу же вспомнит Исайю:
«и будут пастись овцы по своей воле» (Ис 5:17);
«Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи» (Ис 1:6–8).
У Исаии присутствуют те же самые образы, что всплывут в четвертой эклоге Вергилия. О том, как наступит эта reversio, или возвращение Золотого века, говорит еще один римский поэт – Альбий Тибулл. Тибулл говорит: «Мир уступил и блестят с мотыгой плуг, а доспехи мрачные тихих бойцов в тёмном ржавеют углу». Итак, мотыга и плуг заменяют печальные мечи сурового воина. Так пишет поэт, воспевая эпоху, когда в Риме закончились гражданские войны, но если мы всмотримся в эти строки, то, конечно, узнаем того же Исаию и слова о том, как «перекуют мечи свои на орала и копья свои на серпы»: там действительно поминаются и «орала «и «серпы» у Тибулла (bidens vomerque), он говорит, что bi‑dens, то есть плуг с двумя зубцами, и vomer, то есть серп, блестят (nitent), а оружие ржавеет.
Но, мало того, этот же образ можно найти и у Вергилия, правда в другом контексте. Он, наоборот, говорит о том, как вспыхивают кругом войны после убийства Юлия Цезаря по всей империи. «Нет уже плугу, – говорит Вергилий, – должной чести, поля засыхают с уходом хозяина, серп кривой на меч прямой перекован».
Если у Исаии перековываются мечи на орала, здесь наоборот – серп перековывается на меч. Понятно, что один образ настолько близок к другому, что это уже никак не может быть простым совпадением. Далее оказывается, что поэт уверен, что скоро наступит время, когда «сомкнутым плугом своим борозду прорезающий пахарь дротики в поле найдет, изъязвленные ржою шершавой, тяжкой мотыгой своей наткнется на шлемы пустые». Это означает, что опять наступит время, когда место воина займет пахарь. Тот же образ из того же места – из пророчества Исаии. Поэтому закономерно возникает вопрос, а читали ли Вергилий с Тибуллом Исаию или нет? Нет, не читали. Более того, они ничего не знали о Библии, а иудеев считали простодушным восточным народом, находящимся в плену каких‑то нелепых суеверий.
