Гермиона садится рядом с Перси Уизли и тут же начинает тараторить. Тогда она всё время хотела что‑то делать, с кем‑то говорить…
Сейчас Гермиона потерянно молчала, кусая нижнюю губу и потирая во вспотевших руках волшебную палочку.
Неужели это может быть правдой?..
— Но как? — наконец сказала девушка вслух, цепким взглядом ловя каждое движение невозмутимого лица Нарциссы. — Как я оказалась здесь?! Почему?!
— Твой отец исчез, твоя мать попала в Азкабан, — пожала плечами миссис Малфой. — Я не собиралась воспитывать тебя вместе с Драко!
— С Драко, — эхом отозвалась Гермиона. Всё это было сном. Глупым кошмаром.
С ужасом и отчетливостью Гермиона понимала, что всё сказанное очень может оказаться правдой. Хотя бы потому, что такая безумная ложь никому не нужна. И Нарцисса Малфой никогда не пришла бы в маггловский дом грязнокровки, чтобы говорить ей такие глупости. Попытка одурачить, чтобы заманить куда‑то? Смешно! Её как угодно можно было бы доставить к Волдеморту, и этот дикий способ — убедить словами — самый трудноисполнимый. Обмануть, чтобы что‑то выведать?
Зачем? Есть Сыворотка Правды, против которой не устоит никто.
Такую безумную ложь вообще невозможно придумать. Бессмысленно…
«Мама говорила об уговоре», — стрелой пронеслось в голове юной ведьмы.
— П–подождите… меня здесь, — то ли спросила, то ли попросила Гермиона, и миссис Малфой коротко кивнула.
Забывая, что к врагам нельзя поворачиваться спиной, девушка развернулась и стремглав помчалась по лестнице вверх, в комнату родителей.
Миссис Грэйнджер плакала на груди своего мужа. Её била истерика. Отец Гермионы, бледный, словно полотно, судорожно пытался успокоить супругу, сам едва ли не плача. Когда молодая ведьма распахнула дверь, её родители вздрогнули и, не говоря ни слова, синхронно посмотрели на неё. У матери дрожали губы.
— Это… правда? — тихо спросила девушка, сжимая ручку двери с такой силой, что побелели костяшки пальцев. И уже видела ответ на свой вопрос. С чего бы визиту обыкновенной с виду женщины вызывать такую реакцию? Она, конечно, могла их заколдовать… Но ведь тогда могла бы заколдовать и Гермиону.
Миссис Грэйнджер всхлипнула и спрятала лицо на груди своего мужа. А тот медленно и обреченно кивнул, опуская глаза в пол и сжимая в объятьях рыдающую женщину.
— Я не ваша дочь? — тихо выдавила Гермиона. У неё перехватило дыхание, внутри стремительно становилось пусто и темно. — Откуда же тогда…
— Эта женщина принесла тебя к нам, когда тебе было два года, — со страшной болью в надломленном голосе сказал её отец. — Прости… Прости нас, умоляю, если только сможешь.
