Алкоголь немного успокоил Кэда.
— Мы должны передать эти снимки нашему консулу, Бауман, — сказал он. — Это просто динамит! Так что отправляйтесь в Женеву.
— Вы с ума сошли! — закричал Бауман. — Что все это значит?
— Мне искренне жаль, — ответил Кэд, — но эта история не для вас. Это очень важные снимки. Я сфотографировал встречу Гиндербурга, Бориса Дисловски и Германа Ливена.
Бауман посмотрел на него как на сумасшедшего.
— Дисловски? Вы потеряли голову! Он покончил с собой десять лет назад. Что вы мелете!
— Я тоже так думал, но, оказывается, он жив. Неужели вы думаете, что все эти часовые поставлены там из-за Аниты Штерлик? Это все люди Гиндербурга.
— Дисловски… Да вы пьяны!
— Нет! И у меня есть снимки, которые докажут это.
Бауман пристально смотрел на фотографа.
— Дайте мне эти пленки, — проговорил он. — Если все ото правда, я немедленно отправлю их Браддоку.
Кэд покачал головой.
— Об этом не может быть и речи. Браддок их не получит. Это очень важные фотографии. Их можно отдать только американскому консулу.
Лицо Баумана стало жестким.
— Вы подписали контракт, и эти снимки принадлежат Браддоку. Давайте их сюда.
— Консулу, Бауман, и больше никому.
— Вот так всегда с этими пьяницами, — вздохнул Бауман. — Вы в самом деле собираетесь потягаться с нами, а? Эти фотографии принадлежат Браддоку, пусть он сам решит, что с ними делать. Давайте. Нас трое против одного. Не нужно терять времени и строить из себя идиота.
Кэд осторожно отступил. Сейчас ему нужна была ясная голова, и он пожалел, что выпил. Кэд очень боялся Баумана, но все же что-то более сильное, чем страх, мешало ему отдать пленки. Он протянул руку и схватил тяжелую стеклянную пепельницу.
— Если вы сделаете хоть один шаг, — сказал он, — я брошу это в окно.
Бауман презрительно улыбнулся.
— Кого может удивить разбитое стекло в комнате, где собрались друзья, чтобы выпить, — сказал он. — Ну, Кэд, вы ведь не до такой степени пьяны. Давайте же.
Шерман и Гро направились к Кэду, но тут в дверь резко постучали.
— Откройте! Полиция!
Бауман побледнел. Кэд сделал несколько шагов назад. Дверь распахнулась, и в салон вошел огромный парень в форме швейцарского полицейского.
— Всем оставаться на местах! — сказал он, держа руку на кобуре. За его спиной появился невысокий человек в черном плаще, а за ним маячили два типа в черной униформе, которые тут же вошли в комнату и заняли пост у окна. Кэд понял, что это люди Гиндербурга.
— Что все это значит? Что вам угодно? — обратился Бауман к полицейскому.
