– Игорь, – сказал Горин, – ты случайно не знаешь, как мне найти Аню Вихрову?
Кошелев посмотрел на Горина ошарашенным взглядом, смысл которого выяснился минутой позже.
– Аню Вихрову? – переспросил он. – Ту самую девочку, которая была с нами, когда мы нашли древний манускрипт?
Вот как получается. Для ученого Кошелева это событие заключается только в находке. Для Анны – в «ожившем» пугале. А для кого-то еще, возможно, в чем-нибудь совершенно другом.
– Ты и у нее хочешь взять интервью? – холодно поинтересовался Кошелев.
– Вовсе нет, – вздохнул Горин, помолчал и добавил, – я просто в нее влюблен, вот и все.
Кошелев усмехнулся, покачал головой:
– Это другое дело. Только я все равно не знаю, как ее найти. Хотя она сама была здесь… – Кошелев взял со стола свой мобильник, посмотрел. – Не более двух часов назад.
Горин просто раскрыл рот от изумления. Кошелев усмехнулся:
– Пришла, сказала, что давно не виделись. Расспрашивала о моей работе. Вспоминала общих знакомых: тебя, Сашу Петухова, Марину. Я так и не понял, чего конкретно она хотела. В конце концов, спросила, как найти Петухова.
– И что?
– Я дал ей адрес ателье. Она заторопилась. Похоже, тотчас отправилась к нему.
Горин вскочил.
– Завидую я всем вам, – вздохнул Кошелев. – Влюбляетесь, женитесь… Хотя, с другой стороны, нет на свете женщины, которой я мог бы отдать свою свободу.
Последние слова Горин слышал уже через дверь, стремительно удаляясь по гулкому сумеречному коридору.
* * *
Игорь Кошелев не верил ни в Бога, ни в чудеса, ни в потусторонний мир. Он не верил, он знал. Игорь был единственным из всех, кто видел это, но его никто не слушал – ни тогда, ни сейчас. С тех пор он стал осторожным: не было и речи о том, чтобы рассказать кому-то из своих ученых коллег об этом давнем случае. Не было и речи о том, чтобы опубликовать свои находки – все это обозвали бы мракобесием.
В своих изыскания Кошелев дошел уже до крайности: ему пришла в голову мысль написать пробную статью в одно из инфернальных изданий. Под псевдонимом, разумеется. Он даже прошелся по книжным киоскам и купил ворох разных журналов и газет: «Оракул», «Тайную власть», «Московскую страшилку»… Прочитав несколько статей, ученый понял, что не впишется со своей теорией в этот стиль. И вдруг, в «Московской страшилке», он наткнулся на свои собственные воспоминания!
Какой-то борзописец чуть ли не слово в слово воспроизводил то, что Кошелев и сам мог рассказать – то, что он сам видел.
