Напротив кинотеатра «Спартак», на лавочках под густыми магнолиями было известное место обитания бездомных. Они встречались тут по утрам, тут же собирались и поздними вечерами. Жаров, конечно, знал некоторых из них: порой они владели такой информацией, которую не раздобудешь больше нигде.
Бывший мореман Славка, по кличке Слива, сидел на лавочке, насупившись, с пивной бутылкой в руке. Вероятно, он только что опустошил ее и теперь раздумывал, как раздобыть следующую.
В магазинчике на остановке Жаров предусмотрительно запасся крепкой «Оболонью». Славка, конечно же, оказался весьма словоохотливым.
– Кручину я хорошо знаю, – сказал он и тут же поправился: – Кручинина Василия Петровича, учителя.
– Учителя? – удивился Жаров.
– Бывшего. Выгнали за пьянство, без права занимать должность. Пошел в грузчики, потом – в бомжи. Помотался по бывшему Союзу. Хороший человек, умный. Кстати, как раз сижу и жду тут его.
Что-то настораживало в испитом лице Сливы – какое-то уверенное, довольное выражение, будто учитель Кручинин, который уже никогда не придет, должен был его облагодетельствовать.
– Ты свою загадочность оставь, – строго сказал Жаров. – Чего такого он тебе наобещал?
Лицо Сливы сделалось скучным, Жаров хорошо знал это выражение. Он достал свой бумажник. С деньгами было, как всегда туговато: две двадцатки, пятерка и мелочь. Двадцатку было жалко, тем более, что это Сливе упиться просто. Пятерки, напротив, мало. Был бы червонец – дал бы в самый раз.
Жаров наскреб семь гривен с мелочью и протянул бомжу. Тот ссыпал мелочь в широкий карман пальто, а пятерку флегматично засунул за подвернутый обшлаг рукава.
– Короче, дело у него намечалось. И эти башли, – Слива тронул свой рукав, – теперь нам так, семечки…
– Ну, давай, я внимательно слушаю, – терпеливо произнес Жаров, зная, насколько эфемерны прожекты такого рода людей.
Оказалось, что сегодня вечером Кручинин связался с каким-то человеком, намекнул Сливе, что ожидает некую хорошо оплачиваемую работу, оставил вещи и ушел вместе со своим новым компаньоном. Оба пошли пешком в сторону Партизанской. Все совпадало: оттуда они вполне могли подняться на Дарсан, где Кручинин нашел свою смерть. Подобная информация стоила семи гривен с мелочью.
– Скажи-ка мне, как был одет Кручинин? – спросил Жаров. – Он был в коричневой шляпе, в длинном плаще?
Глаза бомжа поползи на лоб, он замахал обеими руками.
– Да что вы, нет! В шляпе и плаще как раз был тот цивильный, что нанял его.
