Офисом эта двухкомнатная площадь называлась весьма условно: обыкновенная ялтинская халупа с евроремонтом, такая же, как и «пансионат», с той лишь разницей, что хозяин жил в другом месте, а старый жилфонд достался ему по наследству. Помещение было занято Жаровым с предоплатой за год, к их обоюдному удовольствию. Жаров выбрал это место, поскольку оно выглядело презентабельно: массивная лестница, ведущая к старинной дубовой двери, в нескольких шагах от памятника Лесе Украинке, что давало возможность легко указать ориентир приезжим. Внутри тоже все было значительно: высокие потолки, старинная мебель и даже камин.
Ноги гудели от беготни, Жаров добрел до Народного переулка, отворил двери. Он достал из шкафа и бросил на кожаный диван в приемной свою старую армейскую шинель: она служила ему одеялом. Хотелось спать, но еще больше – записать впечатления сегодняшней ночи, пока они были горячи.
Жаров включил компьютер и начал сочинять материал.
КИЛЛЕР ОБЕЗВРЕЖЕН
– вывел он рабочее название и сразу набросал несколько строк.
По сообщениям доверенного источника МВД (имелся в виду Петька Клюев) в ночь на понедельник в Ялте произошло жестокое, ничем не мотивированное убийство. Кровь жертвы… Тьфу!
Жаров выделил весь текст и удалил. Он подключил к компьютеру свою камеру и переписал файлы на жесткий диск. Сцена взятия киллера получилась хорошо. Вот этот кадр можно даже поставить в газету: лица задержанного не разобрать в темноте, так что презумпция соблюдается, зато ясно видны оперативники, которые стремятся осуществить захват преступника с помощью пустых кадок.
Место преступления… Зачем Пилипенко просил снять именно видео, ведь качественную фотографию из записи не вытащишь?
Жаров проиграл запись. Минин и Лариса идут по мосту: женщина закрыла лицо руками, алый бант мелькнул в ночи, словно траурная роза. Жаров повторил. Обычная улица, слабо освещенная фонарем, в кадре также луна, она кажется маленькой, как всегда в отображении объектива, это только человеческий глаз видит ее такой большой…
Ничего особенного, но что-то все же не так. Почему следователю понадобился именно этот ракурс? Жаров останавливал кадр, внимательно рассматривал все его углы. Его раздражало, что он на самом деле видит что-то неправильное, чего не может быть, но он никак не мог сообразить – что…
Жаров глубоко задумался, переключился в файл своей статьи, вернул написанное и снова стер. Он сидел долго, глядя в пустой экран, где вскоре появилась мультипликационная заставка и его собственное смутное лицо, отраженное в черном фоне. Жаров клевал носом над клавиатурой, и мысли в его голове так же плавно вращались, как и цветные кольца заставки.
