Потом она вдруг вспомнила, что не представила свою гостью:
— О, прощу прощения. Знакомьтесь. Иветта. Иветта, ты помнишь семью Кастеллано, что жила здесь? Это Себастьян Кастеллано. Он приехал из Сиднея.
— Конечно, я помню, — кивнула Иветта. — Сын Хелен. Ты играл в футбол вместе с моими мальчишками, пока мы были заняты работой на ферме. — Она смерила взглядом его дорогой костюм. — Похоже, дела у тебя идут неплохо. — И, подхватив блин, махнула на прощание рукой и исчезла.
— Что это было? — спросил ошеломленно Себ.
— Видите ли, для Иветты это целая речь. А вообще в конце недели обещали ураганный мистраль, и мне нужно поскорее собрать вишню, иначе я ее потеряю. — Элла посмотрела на дверь, прежде чем прошептать по-английски: — Иветта замечательная помощница и отлично справляется с садом, но я боюсь, что она будет собирать вишню, стоя на самой верхней ступеньке шаткой лестницы… Поэтому не могли бы вы сделать мне одолжение? — Она облизала губы. — Не могли бы вы с ней немного поболтать, пока я отвожу Дэна в школу? Я не хочу никаких несчастных случаев. Обещаю, что это будет совсем недолго. — Молодая женщина лукаво улыбнулась. — К тому же у вас появится шанс узнать все местные сплетни. Неплохое развлечение, верно?
Вряд ли Себ мог назвать это развлечением. Целый час Иветта расспрашивала его буквально обо всем — где он был, что изучал, чем занимался все эти восемнадцать лет.
А еще она задала ему работу. К тому времени, когда Элла появилась из-за угла дома на своем велосипеде, Себастьян разгрузил три тачки сорняков и срезанных ветвей, выслушал пару десятков историй о его школьных друзьях и дал поспешное обещание навестить нескольких родственников разросшейся семьи Иветты в Сиднее.
Так что он с превеликим облегчением передал эстафету Элле, и обе женщины тут же исчезли в кухне.
Наконец-то! Наконец-то он может собрать вещи и вернуться в свой привычный мир. В мир, который ему понятен.
Осталось попасть в дом. Но только не через кухню. Себастьян заглянул в большую светлую комнату, и… его ноги приросли к земле.
Над массивным камином висела фотография, которую он никогда не видел. Фотография его матери.
Едва веря своим глазам, он сделал несколько медленных вдохов, прежде чем переступить через порог.
Только камин остался прежним в этом новом пространстве, которое раньше было двумя комнатами. Разделяющую их стену убрали, высокие узкие окна заменили широкими стеклянными дверьми, позволяющими свету устремляться туда, где раньше царил полумрак.
