При изучении симптоматики «божественного избрания» бросается в глаза характер всех этих патологических переживаний; их структура всегда одна и та же, а символизм всегда является символизмом инициации; Слишком много внимания уделяется психопатологическому характеру первых симптомов состояния «избранности»: фактически, нам представлен полный кризис, очень часто ведущий к дезинтеграции личности. В рамках архаической духовности «психический хаос» имеет свое значение в качестве модели «докосмогонического хаоса», аморфного и не поддающегося описанию состояния, которое предшествует космогонии. Но мы знаем, что для архаических и традиционных культур символический возврат к хаосу неотделим от любого нового сотворения в какой бы плоскости он ни проявлялся: каждому новому севу и каждому новому сбору урожая предшествует коллективная оргия, которая символизирует возобновление «докосмогонического хаоса»; каждый Новый год влечет за собой ряд церемоний, которые означают повторение изначального хаоса и космогонии. «Возврат к хаосу» для человека архаической культуры равнозначен подготовке к новому «Сотворению»[67].
Такой же символизм различим в «сумасшествии» будущих шаманов в их «психическом хаосе»; это признак того, что мирской человек находится на пути к исчезновению и что должна родиться новая личность. Все мучения, трансы и ритуалы инициации, сопутствующие и продлевающие это «возвращение к хаосу», представляют, как мы видели, стадии мифической смерти и воскрешения и — в конечном счете — рождение новой личности.
Для наших целей мы хотим выяснить, до какой степени шаманское призвание и инициация придают дополнительное значение сенсорному восприятию, предоставляя ему возможность более прямо ощутить священное. В общих чертах можно сказать: только что упомянутый процесс — «болезнь» как инициация — ведет к изменению порога чувствительности и качественной перестройке самой чувствительности — от состояния «мирской» она переходит в состояние «избранной». Во время инициации шаман обучается проникать в другие измерения действительности и оставаться там. Суровые испытания, какова бы ни была их сущность, наделяют его такой чувствительностью, которая способна воспринять и объединить в единое целое эти новые переживания. Психопатологический кризис отмечает распад нормального, мирского восприятия. Будущий шаман, «избранный» сверхъестественными силами, уже больше не противится своей предшествующей «чувствительностью» инициирующим переживаниям. Можно сказать, что благодаря всем этим испытаниям сенсорная деятельность «избранного» имеет тенденцию стать иерофанической: через необыкновенно обостренные чувства шамана проявляется священное.
