В ночь на 30 июня в штаб 8-й авиабригады получили срочный приказ командующего Балтфлотом с рассветом нанести удары по войскам противника, форсирующим Западную Двину у Двинска (ныне Даугавпилс). Известие, о том, что враг продвинулся настолько глубоко внутрь нашей территории было встречено личным составом с недоумением. Тем не менее, удар организовали, но спланировали его таким образом, будто речь шла не о действиях в условиях господства авиации противника в воздухе, а о показательном занятии. Утром отельные звенья 57-го БАП и 73-го БАП произвели вооруженную разведку, которую правильнее было бы назвать «побудкой» противника. Лишь спустя 3,5 часа в район цели прибыли первые эскадрильи 57-го полка, но прошло ещё полтора часа, прежде чем за ними последовали «Илы» 1-го минно-торпедного. Всего в этот день для бомбежки переправлявшихся войск балтийская авиация совершила 99 вылетов ударных самолетов (в т. ч. 55 на ДБ-3). Интервалы между подлетом эскадрилий Н. В. Челнокова, В.А.Гречишникова, М.Н.Плоткина, А.Я.Ефремова, М.Н.Хроленко и Д.А.Чемоданова составляли от 5 до 45 минут, что позволило противнику бить наши подразделения последовательно поодиночке. В качестве главной противодействующей силы выступили истребительные группы II и III/JG54, доложившие в этот день о 65 воздушных победах. Конечно же, это число оказалось значительно завышенным, но реальные потери флотских авиаторов в тот день равнялись 34 бомбардировщикам, 18 из которых составляли ДБ-3 (еще три «Ильюшина» не дотянули до своих аэродромов, и как минимум один из них не успели эвакуировать с территории, в скором времени захваченной врагом).
Ответным огнем стрелков, по германским данным, было сбито пять и подбито три «Мессершмитта», что подтверждает сравнительно высокую подготовку летчиков морской авиации. К сожалению, многие из них уже никогда не вернулись на свои аэродромы. Только 1-й авиаполк безвозвратно потерял 33 авиаторов, а еще шесть получили тяжелые ранения. В число погибших вошел экипаж младшего лейтенанта П.С.Игашева, который, пилотируя тяжело поврежденный бомбардировщик, смог, воспользовавшись случайным стечением обстоятельств, протаранить «мессер», а затем совершил «огненный таран» колонны войск противника.
Несмотря на всю горечь потерь, 30 июня ударило по нам не столько в материальном, сколь в моральном плане. С этого момента флотские ВВС начали действовать гораздо осторожнее. Важнейшими стали считаться удары по войскам противника в ближайшем тылу, и авиационные штабы практически прекратили планировать какие-либо действия на морском направлении даже тогда, когда это позволяла боевая обстановка. Определенный шок возник и у первых лиц командования флотом. За грубые упущения в организации и осуществлении удара от должностей были отстранены командир 1-го МТАП майор Н.В.Абрамов и командующий ВВС КБФ генерал-майор В.В.Ермаченков. Его обязанности в течение второй половины июля пришлось исполнять самому командующему морской авиацией генерал-лейтенанту С.Ф.Жаворонкову (впоследствии командующим был назначен бывший заместитель Ермаченкова генерал-майор М.И.Самохин). Нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов наложил запрет на использование летчиков минно-торпедной авиации для решения сухопутных задач, но он продержался недолго — всего до 10 июля.
