Молодого Боткина принял сам Н. К. Гирс.
— У меня нет свободных стульев, — сказал министр, — очень сожалею. Приходите осенью…
И любовно вытолкал просителя за дверь.
Боткин пришёл на Певческий Мост следующей осенью и по выражению на восковых лицах чиновников, встретивших его, понял, что его там не ждали. Он прочёл в них недоумение: «Что ты к нам пристаёшь? Мы сказали тебе "осенью", чтобы от тебя отделаться, а ты, наивный глупец, вообразил, что мы тебя и на самом деле поджидаем!»
Но Боткин был настойчив, ссылками на недостачу стульев уже не отделаться, и его приняли — разумеется, пока вольноопределяющимся сверхштатником. Потом, конечно, допустили и к экзаменам на дипломатическое звание и ранг. После экзамена, как полагается, выпустили приказ, и Боткин, облекшись в новенький вицмундир, пошёл наносить визиты вежливости начальству. «Каждый говорил мне приблизительно одно и то же, — пишет он в своих мемуарах, — "очень рад", "садитесь", а затем через две минуты вставал и отпускал меня». Создавалось впечатление, что начальники отбывали скучную повинность. Только один из сановников поинтересовался, хороший ли у новичка почерк. «В первую минуту я подумал, что сановник шутит, но восковая физиономия его не дрогнула. Он смотрел на меня совершенно серьёзно своими оловянными глазами.
— Разборчивый почерк, ваше превосходительство, — ответил я, сохраняя тот же серьёзно-деловой вид».
Вот ещё один пример того, как молодые люди становились дипломатами спустя 80 лет после открытия Царскосельского лицея. Главный герой нашего повествования Ю. Я. Соловьёв[26], до сей поры остававшийся по воле автора в тени, окончив гимназию, перешёл в Александровский (бывший Царскосельский) лицей, который наряду с Училищем правоведения широко открывал выпускникам двери для поступления на дипломатическую службу, и после окончания лицея был распределён или, как тогда говорили, зачислен по Министерству иностранных дел. Причисленные к МИД начинающие дипломаты, своеобразные вольноопределяющиеся по дипломатическому ведомству, первое время служили безвозмездно, то есть бесплатно, без всякого жалованья и никакой должности не имели. Лишь некоторые молодые сотрудники МИД, например, окончившие лицей с золотой медалью, получали жалованье в размере 18 рублей в месяц. С таким жалованьем служебную карьеру могли продолжать лишь дети состоятельных родителей.
«Отгуляв» летний отпуск, Соловьёв в сентябре 1893 года приступил к работе. Он не обладал связями, которые могли бы облегчить ему первые шаги на новом поприще, но помогла лицейская золотая медаль. Как и первым выпускникам-лицеистам 70 лет тому назад, новичку предстояло подышать архивной пылью, и первый человек, с которым Соловьёву пришлось иметь дело в недрах внешнеполитического ведомства, был многолетний директор архива МИД России барон Ф. Д. Стюарт (1838–1902), отец двух товарищей Соловьёва по учёбе. Он-то и взял на себя — по всей видимости, по указанию начальства — обязанность наставника и представил молодого сотрудника начальствующему составу министерства.
