Ален Килиси до предела откровенно рассказывает о тех трудностях, с которыми сталкивается каждый по–настоящему верующий человек: «Я верю, но как рассказать об этом?» Трудности эти объясняются самим феноменом веры, ибо она представляет собою чувство, живущее в глубине серд-
(122)
ца и не контролируемое рассудком, поэтому в словах пасхальных песнопений даётся лишь общий абрис той радости, которую переживает христианин, который, как некогда сказал Н. Гумилёв,"любит мир и верит в Бога".
Пасхальные песнопения, составленнные латинскими гимнографами, много более лаконичны, чем дамаскиновский канон. Зато другой латинский текст, секвенция"Жертве пасхальной…", пережил все литургические реформы и по–прежнему звучит во–время пасхальной мессы перед Евангелием:
Жертве пасхальной
Да принесут христиане гимн похвальный.
Агнец овец искупил,
Христос невинный к Отцу грешников препроводил.
Следующая строфа этой секвенции воспроизводит своим звучанием звон пасхальных колоколов:
Mors et vita du‑ello conflixere mira‑ndo d‑us
Vitae mort‑u–us regnat viv‑us
Что значит:
Непостижимо, но жизнь со смертью вступила в бой,
Жизни вождь, умерши, царствует живой.
(123)
Автор как бы показывает, что не словами, а колокольным звоном передаётся весть о воскресении, что слова бессильны.
Язык не в силах рассказать,
Не в силах буква передать,
Что значит Господа принять
И с Иисусом пребывать –
так писал об этом в ХII в. Бернард Клервосский.
Другая пасхальная песнь «О, дочери и сыновья…» составлена почти исключително из евангельских текстов, к которым автором добавлены лишь отдельные слова: приходится только удивляться тому как удалось ему уложить эти строки в размер и зарифмовать. В центре этого написанного терцинами гимна рассказ о явлении Христа апостолу Фоме Близнецу (по гречески Дидиму):
Когда Дидим услышал весть
Признать, что Иисус воскрес
Он отказался наотрез.
Вот раны на руках, гляди,
И на ногах, и на груди,
Фома, и веру обрети.
Теперь Фома увидеть смог
Его ладони, руки, бок
И произносит: Ты – мой Бог.
(124)
Блажен, о тот, кто не видал,
Но сердцем веру воспринял,
Он жизнь вечную стяжал.
Речь идёт всё о том же. Вера не основывается ни на политических, ни на философских или иных убеждениях, она живет в глубине человеческого сердца и освещает его изнутри.
Полутьма, в которую уже погрузился храм (напомню, что гимн этот пели вечером!) заставляет вспомнить о полумраке той горницы, где «вечером, в день тот, в первый день недели, когда из страха перед иудеями двери были затворены там, где были ученики, пришёл Иисус и стал посередине и говорит им: мир вам!» (Иоанн: 20, 19).
