– Анастасия, – ответила девушка. – Настя.
– Наста, приезжайте на телевидение. Я буду вас ждать.
– Прямо сейчас?
– Ну конечно.
Я положил трубку. Демин и Гончаров вопросительно посмотрели на меня.
– Сейчас сюда придет человек, который хочет умереть, – сообщил я.
– У человека проблемы? – осведомился Илья. – Есть причина для самоубийства?
– Угу.
– Какая?
– Не знаю, но догадываюсь. Несчастная любовь. В таком возрасте это обычное дело.
Я почти не ошибся.
– Здравствуйте, – сказала Настя.
Демин, ценитель женской красоты, замер и смотрел на гостью не мигая.
– Здравствуйте, – ответил я ей. – Я Колодин.
– Я и не сомневалась.
Легкая улыбка, чуть печальная, и взмах пушистых ресниц. Демин заерзал на стуле. Я сделал вид, что не замечаю его терзаний.
– Вы вот здесь садитесь, – предложил я. – Кофе хотите? Или чаю?
– Нет, спасибо.
Присела на самый краешек стула, одернула платьице, сцепила на коленях длинные красивые пальцы.
– Вы студентка? – спросил я.
– Да. Третий курс университета.
– Какого? Их сейчас много.
– Университет в Москве один.
– Вы третий курс закончили? Или перешли на третий? Сейчас ведь каникулы, насколько я знаю.
– Перешла на третий.
– Понятно. Так что там у вас стряслось?
Настя посмотрела на меня, потом на Илью, потом на Гончарова.
– Это члены нашей съемочной группы, – сообщил я. – Они нам не помешают.
Настя замялась. Я выразительно посмотрел на Демина. Он ответил мне полным безумной ревности взглядом.
– Извините, – с деланной кротостью сказал я своим товарищам. – Не могли бы вы оставить нас одних?
Гончаров поднялся сразу и с готовностью, а Демин замешкался. Я всучил ему кассету с наказом передать ее Огольдову. Недовольный таким оборотом дела Илья, у которого даже усы обвисли, вышел за дверь.
– Извините, – сказала ему вслед Настя.
Когда мы остались одни, она провела по лицу тыльной стороной ладони, снимая несуществующую паутинку.
– Все дело в моей матери, – сообщила она. – У нее собственные представления о жизни, и это ужасно.
В данном вопросе я не был с ней согласен, но промолчал, ожидая продолжения.
– Она все всегда и обо всем знает лучше всех, – сказала Настя голосом, в котором без труда прочитывалась стойкая и застарелая обида на мать. – Где учиться, что носить, как питаться, за кого замуж выходить…
Кажется, мы подходили к главному. Я изобразил интерес.
– Она хочет выдать меня замуж.
Настя выразительно посмотрела на меня, предлагая оценить весь ужас сего кошмарного намерения.
– А вы против, – догадался я.
