Размышляя над текстами Мартина Лютера Кинга, нетрудно понять, что среди грехов против Духа Святого, о которых говорится в Евангелии, не последнее место занимает расизм, ибо бороться с человеком из‑за того, что он принадлежит к той или иной расе, к тому или другому народу, — означает восставать против замысла Божия, в силу которого человек обладает тем или иным цветом кожи, и противостоять тому Духу, что «носился над водою», когда Бог сказал: «Да будет свет». Кинг — христианин и проповедник слова Божия. Часто его пытаются представить исключительно борцом за политические права негров, только использовавшим христианскую терминологию в политической борьбе. Но это далеко не так. Это был человек, глубочайшим образом пронизанный духом Евангелия, и подлинный проповедник любви Божьей. Говоря об «оружии любви», Кинг выступает как прямой предшественник Иоанна Павла II с его «революцией любви». Кинг — харизматик, умевший зажигать людей не идеями, но своей верой в то, что Бог создал равными всех без исключения и всех призвал к той любви, о которой говорит Христос. Кинг — не просто харизматик. Он проповедует в духе «черного баптизма», для которого характерно острое чувство близкого конца истории и осуществления эсхатологических чаяний человечества. Он постоянно вспоминает о Новом Иерусалиме из 21 главы Апокалипсиса и словах Исаии о том, как народы «перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы».
Такое будущее — возможно и, более того, близко, но оно достижимо не через социальное переустройство общества, когда человек оказывается потребителем тех благ, которых добиваются для него политики. Мечта Мартина Лютера Кинга, о которой он говорил 28 августа 1963 г. в проповеди «I have a dream» («Я мечтаю»), — это не социальная и не религиозная утопия. Это проявление его христианского реализма и твердой веры в то, что Христос предлагает человечеству во вполне конкретных условиях и ситуациях реальный путь для воплощения того, что заложено в человека самим Творцом. Комментируя притчу о добром самарянине из Евангелия от Луки, Кинг задается вопросом, почему священник и левит прошли мимо несчастного. Он считает: их беда заключалась в том, что они (возможно, вполне справедливо) сочли, что их обязанности не позволяют им остановиться. А самарянин, на минуту забыв о своих делах, задумался над тем, что будет с этим несчастным, который избитым лежит у дороги. В Осло, получая Нобелевскую премию мира за 1964 год, Кинг говорил о том, до какой степени глубоко за все прошедшие годы он осознал тот принцип, который некогда лег в основу всей его деятельности: «Ненасилие — это ответ на основные политические и нравственные вопросы нашего времени, когда перед человеком встала задача победить угнетение и насилие, не прибегая к насилию и угнетению». Среди своих товарищей по борьбе за права человека Кинг выделялся проповедью ненасилия, которая большинству казалась чем‑то нелепым и несвоевременным. Когда Кинг ссылался на слова Иисуса «не противься злому», ему отвечали, что нельзя понимать Евангелие так буквально, ибо зло заслуживает того, чтобы с ним бороться. Однако Кинг понимал Евангелие не буквально, а точно, ибо греческий глагол «anthistemi», употребленный в этом месте Нагорной проповеди, обозначает сопротивление, оказываемое теми же методами, которыми ведется наступление. Христос призывает нас не отвечать на зло злом и действовать вопреки латинской пословице «vim vi repellere licet» («силу позволено отражать силой»), побеждать зло добром, как разъясняет эти слова апостол Павел. Именно о такой победе над злом и говорил постоянно Кинг.
