Когда очутились в лесу, тьма стала еще гуще, будто вакса. Сержант Мочалов поминутно освещал полосу фонарем. Тонкий лучик резал темноту, застывал на месте, а затем подпрыгивал и бежал по пашне. Исчезал так же быстро, как и появлялся.
Возле ручья, через который перекинут мостик, мы остановились. Постояли минуты две, послушали. Было удивительно много ночных шорохов. Чуткое ухо улавливало то мгновенный писк, то протяжный скрежет, то далекое уханье, то звонкий перестук.
Я поднялся на мостик, поскользнулся и рухнул вниз. В бочажке было неглубоко, и вода чуть-чуть попала за голенища. Я никак не мог выбраться. Не было опоры. Сержант посветил фонарем и молча протянул мне руку.
Мне было как-то не по себе: уж лучше бы он меня распек.
Над нами плыла густая серебряная река звездочек. И тут впереди меня тьму полоснул тонкий лучик фонаря. Я мигом взглянул на полосу.
— Рядовой Горин, почему не докладываете?
— О чем, товарищ сержант?
— Это я вас должен спросить... О следах, конечно.
Он еще раз включил фонарь, и я вдруг увидел, что вдоль пашни идут глубокие следы.
Дина почему-то сразу же, как только принюхалась к следам, отошла в сторону. Я наклонился и стал рассматривать их.
— Кажется, кабаньи.
— Точно, но ведь и за ними нужен глаз.
Сержант пошел на стык, а я остался один. На дозорной тропе послышались шаги. Я залег. Из тьмы прямо на меня шел человек. Я узнал капитана Волгина.
— Стой! Пропуск! — негромко, но отчетливо произнес я.
Капитан ответил. Я встал и, волнуясь, доложил, как положено в таких случаях делать. Он выслушал мой сбивчивый доклад, заметил:
— Службу несете хорошо, но очень близко подпустили меня.
— Так я же знал, товарищ капитан, что вы идете...
— Все равно. Это не имеет значения. Враг хитер.
Капитан не дождался сержанта, ушел. Вместе с Ваней Гринчуком, сопровождавшим его, растворился в темноте.
Под утро, когда начал брезжить рассвет, мы потихоньку пошли на заставу. И тут на контрольно-следовой полосе Дина обнаружила следы.
— Сообщите немедленно на заставу: «Иду по следу» и быстро за мной, — приказал сержант.
Я догнал его у старого дуба. Он был весь мокрый, дышал тяжело. Дина нервно подпрыгивала.
— Сбилась, — сокрушенно проговорил Мочалов и снова заставил собаку искать след.
— Ищи, Дина, ищи! — повторял он беспрерывно, и собака послушно исполняла волю хозяина. Через полчаса мы очутились на небольшой полянке. Дина бросилась наискосок. Сержант за ней. И только тут я почувствовал, что бежать не могу: выбился из сил.
