Паше не привыкать. Первым делом она начисто вымыла полы в своей комнате с единственным окошком на втором этаже. Железная кровать, этажерка, стол, старенький платяной шкаф и умывальник с подставленным внизу ведром - новое жильё понравилось. А главное - на окне горшочки с цветущей алой геранью. За окном - деревья, луг и кустарник в пойме небольшой речки со знакомым названием Карачан.
Паша открыла на постели фанерный чемодан с металлическими уголками и стала вешать свой гардероб в шкаф. Она брала каждую вещь в руки, вспоминала, как мама шила всё это на «зингеровской» машинке... Вот блузка из белого батиста, с вырезом на шее и белым бантом на спине, сатиновая чёрная юбка-клёш. Как-то мама распорола своё почти новое шерстяное платье и пошила им с Анной две узенькие юбки со складками до бедра, а потом они подросли и сделали ещё разрез сбоку. Итого у неё: две блузки, платье креп-жоржетовое, платье ситцевое, летнее, и две юбки. Осеннее пальтишко, подаренное Аней, было очень лёгким, и Паша пожалела, что когда-то отдала тёплый свитер за лепёшку. Ничего, до холодов она заработает денег, купит себе зимнее пальто да тёплые сапожки! А пока есть туфли и модные белые прорезиненные тапочки со шнурками, которые очень хорошо смотрелись с белыми носочками.
Паша прилегла на кровать и долго смотрела на светлеющий проём окна с лёгкими занавесками и алеющими пятнами герани: с этого времени, где бы она ни жила, на её окне стояли эти цветы, первые цветы её юности, ставшие свидетелями её первой и последней любви.
** *
- Киселёва! Киселёва! К главврачу! - всё чаще слышался этот возглас в коридорах больницы.
Паша уже привыкла: за какой-то месяц она стала незаменимой помощницей Старкова. Нужно было навести порядок в выдаче и учёте медикаментов: на днях сестра Мандрыкина дала пациенту вместо микстуры выпить нашатырного спирта! Пришлось устраивать специальные шкафы с замочками и надписями на них названий лекарств. С этим Паша справилась, и уже без её ведома никто не мог раздавать таблетки.
Беспорядок царил и в приёмной, посетители подолгу ждали, пока их запишут к врачу. Особенно тяжело было с безграмотными стариками, приходилось долго выслушивать и затем терпеливо объяснять необходимое. Терпением местные медсёстры не отличались, вели себя высокомерно, ждали подачки, как батюшка в праздник. Борис Николаевич только что уволил двух таких и назначил Пашу старшей сестрой. Селяне стали звать Киселёву ласково «наша докторица», ведь она и выслушает терпеливо, и объяснит всё толком, успеет завести карточку и проводит к нужному врачу. А главное - всё это делает от души, бескорыстно, от подношений отказывается.
