К выпускному вечеру Паше исполнилось девятнадцать. Она надела своё креп- жоржетовое платье с белыми рюшками на груди, но не особенно радовалась тому, к чему уже успела привыкнуть. Она была очень довольна, что помогла Катьке сшить выпускное платье, украсить его обрезками от её отреза, рюшками: «Твоё выглядит лучше, ты просто королева!» - сказала она вытянувшейся, повзрослевшей подруге. Катя зарделась у зеркала.
Торжественное собрание с вручением дипломов состоялось в зале, который они украсили собственными руками. На сцене над бюстом Ленина висел лозунг на кумаче: «Привет выпускникам 36-го года!». Дипломы вначале вручали отличникам. Паша никогда не забудет, как в числе первых поднималась на сцену и как брала диплом из рук профессора Нэйтса.
Столы для торжественного ужина были накрыты в столовой, на столе стояли бутылки с портвейном и стограммовые гранёные стаканчики. На ужин подали картофельное пюре с котлетами, кроме этого были мелко порезанное солёное сало, колбаса. Огурцы, помидоры, капуста - в свежем и солёном виде. Паша впервые выпила вина, и всё, что происходило с ней, стало казаться сказкой.
Танцы начались здесь же, в столовой, под патефон. После шипения зазвучали звуки танго, и Пашу пригласил на танец врач-инфекционист Савенко, толстый дядечка, носивший пенсне. Он картинно вывел её на середину зала, и все зааплодировали.
Глава 6
ПАША КИСЕЛЁВА: ЛИНИЯ СУДЬБЫ
(продолжение)
Паша Киселёва получила распределение в Алешки, в районную больницу. Три года она не была дома. Весточки приходили хорошие - отец стал старшим лесником, Володька пошёл по её стопам, учится в Борисоглебской школе, поэтому она решила отработать до отпуска, собрать денег и приехать домой не с пустыми руками.
Инфекционная больница в Алешках имела двадцать пять коек, и в ней же было родильное отделение на пять коек, где Паше предстояло работать фельдшером- акушером. Она была горда тем, что главный врач сам позвонил директору училища, чтобы уточнить, когда им пришлют фельдшера, и побеспокоился выслать на железнодорожную станцию лошадь. Больница задыхалась от нехватки кадров. Пашу предупредили, что её будут встречать, и она, сойдя с поезда на станции Народной, в растерянности оглядывала пустой перрон. Потом решилась подойти к двум подводам, стоявшим за углом. На одной из них, запряжённой сереньким жеребчиком, спал мужик в кепке, на другой сидел насупившийся дядька с самокруткой в зубах. Паша поморщилась от дыма ядрёного самосада, но пришлось спросить:
