Агитбригада прибыла на двух подводах, запряжённых уезженными лошадками. Благо от Воронежа каких-то пятнадцать километров! Они везли с собой плакаты и лозунги, аккордеон, трубу и скрипку.
Девочки протиснулись в зал, когда артистов и агитаторов залу уже представили. На сцене, которая была освещена лучше, чем зал, они увидели «живую пирамиду» из четырёх человек, изображавшую звезду. В центре находился атлетически сложенный молодой человек с широко расставленными ногами; могучий торс обтягивало тонкое трико, на плечах и коленях атлета стояли худенькие барышни в красных блузках, белых плиссированных юбочках, белых тапочках и длинных белых носках. Яркие блузки девушек хорошо выделялись на фоне составных белых полотен, на которых был изображён крестьянин, огромным кулаком сметающий со своего пути маленькие корявые фигурки с карикатурными лицами, изображающие кулаков, попов и прочую буржуйскую «нечисть».
Паша с Катькой пристроились на свободной скамье. Клуб был забит селянами. Почти все мужчины и парни курили самосад, над головами зрителей стояли сизые клубы дыма. Девки и бабы грызли семечки, бросая шелуху на подолы платьев, тихонько хихикали, показывая пальцем на выпирающий рельефный бугорок на тонком трико физкультурника.
«Звезда» распалась, участницы ловко спрыгнули на дощатый пол сцены. Вышла девушка в чёрном берете, в очках, в чёрном платье с белым воротничком, объявила звонким певучим голосом:
- Стихи народных поэтов Кольцова и Демьяна Бедного, читает рабочий завода имени Коминтерна Андрей Первозванный!
На сцене появился долговязый парень в косоворотке, с вытянутым лицом и большими глазами. Белки глаз декламатора сверкнули в свете лампочек, он прищурился, стал оглядывать зал: одна рука в кармане брюк, пальцы другой засунуты за тонкий ремешок на талии. Колхозницы, жующие семечки, его не смутили, видно, выступал не впервой. Вот он снова сверкнул глазами, тряхнул густой шевелюрой, протянул руку, что была на поясе, в зал и начал негромко, поэтому те, кто хотел что-то услышать, стали призывать к порядку молодёжь.
Ты пахни в лицо, ветер с полудня,
Растревожь, взволнуй степь просторную...
Постепенно чтец овладевал вниманием собравшихся, приглушённый голос крепчал, набирал силу. До Паши его слова долетали откуда-то издалека, певучий ритм стиха завораживал, но смысл не доходил до неё, ей хотелось уйти из этого задымлённого зала и уснуть.
Затем стали звучать агитки Демьяна Бедного, но Паша уже заснула на плече Катьки. Ей приснился брат Зиночки Жорж, как они, взявшись за руки, идут с ним куда-то...
