— Ну, как ты поладил с нашим книжным червем? — спросил Томмо, который ждал меня на ступеньках.
— Не очень приятная дама.
— Больше лает, чем кусает. Хоть она и синий префект, но не прочь нарушить правила, когда дело доходит до рассказывания историй.
— То есть как это?
— Увидишь, когда твой код Морзе будет готов. — Он кивнул на библиотеку. — Нашел, что искал?
— В общем, нет.
Это было не совсем правдой или, скорее, совсем неправдой. Я нашел того, кому принадлежал код ЛД2 5ТЗ до четырехлетнего ребенка: житель Ржавого Холма, заброшенного городка на пути из Граната в Восточный Кармин. Сейчас этому человеку было бы шестьдесят восемь — лжепурпурный подходил просто идеально. Зейн С-49 — так звали его, и, согласно записи, он скончался четыре года назад во время эпидемии плесени. Два человека с одним и тем же кодом! Немыслимо. Конечное число почтовых кодов — вот что поддерживало численность населения Коллектива на приемлемом уровне. Один ушел, другой пришел — так все и работало. Но если бы на каждый код приходилось по двое хозяев, наступило бы перенаселение — положение, абсолютно неприемлемое с точки зрения правил. Но имя не приближало меня к разгадке того, что случилось в магазине красок и каким образом Джейн причастна к происшествию. Об этом я знал ровно столько же, сколько сегодня утром.
Некоторое время мы шагали в молчании, затем Томмо посмотрел на свои часы, потряс их и подвел, сообразуясь с циферблатом на ратушной башне.
— Все так, — загадочно сказал он. — Идем в Сортировочный павильон. Пора тебе познакомиться с Большим Бананом.
5.2.02.02.018: Желтым разрешено нарушать правила, преследуя нарушителей правил, но каждое такое нарушение должно быть предварительно зарегистрировано и одобрено желтым префектом.
Большим Бананом, как выяснилось, прозвали Кортленда Гуммигута, сынка желтого префекта. Я поинтересовался, почему это он хочет со мной познакомиться. Оказалось, что младший Гуммигут любит знакомиться со всеми. Два года назад он прошел тест Исихары, набрал восемьдесят баллов и теперь был уверен, что унаследует место матери после ее отставки.
— Не то чтобы это случится скоро, — добавил Томмо, — но Кортленду придется действовать так же безжалостно, как его мамочке.
— Все желтые безжалостны. Это их работа.
— У нас особый случай. Салли Гуммигут не дает выходных серым вот уже семнадцать лет и заставляет их работать шестьдесят восемь часов в неделю с незапамятных времен. Она обращается с ними, как с грязью, обвиняет их в каких-то выдуманных нарушениях. Даже я считаю, что она перегибает палку, хоть я до ужаса равнодушен к серым.
