О быте | страница 8



Но могут быть и другие условия — люди могут сходиться и расходиться; это зависит от случая и от темперамента. Один нашел подругу, друга на всю жизнь, а другой не нашел; у одного такой темперамент, такой уклад характера, что он особенно большое счастье получает от серьезного жизненного строительства в глубоком в специально-выращенном союзе с другим человеком, а другой предпочитает блестящий, мимолетный переход от одного к другому.

В социалистическом обществе возможно и то, и другое, а в нашем обществе переходного периода? — Нет. В нашем обществе единственно правильной формой семьи является длительная парная семья.

Мы должны сказать, что лишенная своих буржуазных черт — командования мужчины и погребения женщины под бременем домашнего хозяйства, — лишенная этих черт парная семья, длительный союз во имя общего строительства жизни, рождения и воспитания детей есть единственная форма, которая нам нужна. И тот, кто хочет до конца выполнить свой долг — и политический, и рабочий, и человеческий, — должен основать именно такую семью.

Почему? При социалистическом строе мы можем сказать: обществу безразлично, как вы любите друг-друга, — любите, как вам хочется, а дети, которые от этого родятся, будут обеспечены самим обществом. Вот в чем особенность социалистического строя, вот что он сможет сказать нам. Не важно, как ведут себя отцы и матери. Родился ребенок, — общество его берет, те, у кого родительских чувств нет, могут о нем и не заботиться. Но мы сейчас не можем так сказать. Мы не можем сказать: граждане и гражданки, сходитесь, размножайтесь, мы о ваших детях позаботимся. Не можем. Мы в этом году 46 миллионов, — значительную часть нашего бюджета по РСФСР, чрезвычайно отягощающую и отражающуюся на всем деле народного образования, — тратим на содержание государственных сирот. Наши детские дома и сейчас экономически и педагогически неудовлетворительны, — a y нас сотни тысяч детей, столько же, сколько мы приютили, бегают еще по улицам в качестве беспризорных полуживотных, и мы не можем, мы не имеем средств их поймать, приручить и сделать их нормальными государственными детьми.

Можем ли мы при этих условиях говорить: плодитесь и множьтесь, мы позаботимся о детях? — Не можем.

Какое значение, какую цель может иметь революция, если она поранит деторождение, если уменьшит его, если будет оскудевать человеческий поток, если детей будет рождаться все меньше, если детей не будут кормить, если будет все больше и больше распространяться аборт, если беспризорность будет как парша разъедать наших детей? Зачем вся революция? На ком будет лежать, главным образом, в ближайшие годы тяжесть по воспитанию детей? — На родителях.