Я начал думать на ходу. Когда голова занята, забываешь о том, насколько трудный выдался путь. И об усталости вспоминаешь в последнюю очередь. Я в двух словах и десятком жестов обучил свою группу смене ведущего, который после того, как какое-то время торил тропу, становился замыкающим и отдыхал. Если для двоих польза от такого метода передвижения была не слишком ощутимой – как недавно, когда мы шли с Шамилем, – то впятером мы уже почувствовали некоторое облегчение. По крайней мере, чувствовалось, что ведущий идет без тропы, а замыкающий – уже по утоптанной тропе.
По моим подсчетам, мы преодолели половину пути, когда наткнулись на пересекающую наш путь чужую тропу. Ее можно было едва-едва различить, и я не уверен, что мои попутчики смогли бы ее заметить, не окажись я в этот раз ведущим. Однако тропа была заметена уже настолько, что определить, сколько человек прошло, было невозможно.
– Это они, – сказал Рагим. – Свернули в сторону.
– Они, – уверенно подтвердил Юнус. – Больше некому. Хотят со стороны зайти, через войлочный цех. Там забор развален.
– Хорошо, если так, – согласился я. – А если отряд разделился на две части? Одна часть пошла туда, а вторая – прямо? Что нам делать?
На этот вопрос мои спутники ответа не дали. А это значило, что они ждали ответа от меня. И я обязан был ответить, потому что имел больше боевого опыта, чем все четверо местных, вместе взятые. Более того, они ждали ответа профессионального военного. Пришлось мне снова проявлять инициативу.
– Ждите здесь. С места не сходить, не то могу вас потерять.
Я передал Шамилю тубу огнемета, предупредив, что оставляю его только для того, чтобы мне было легче бежать, и что было сил припустил по занесенной снегом тропе, оставленной бойцами отряда Лагуна. Даже бинокль к глазам не поднимал, потому что впереди никого застать уже не мог. Сказать, что раньше мы, всей группой, передвигались быстро, в сравнении с моим бегом было бы смешно. Конечно, тропу, оставленную отрядом или частью отряда, уже сильно занесло, тем не менее она существовала. И я спешил, чтобы не успело занесли вторую тропу, которая должна быть где-то впереди, если отряд разделился там, на снежном перекрестке, на две группы.
Честно говоря, дыхания для такого бега мне не хватало – сказывалось отсутствие тренировок в последние недели. И через несколько минут я бежал уже на одной силе воли, убеждая себя, что вот-вот откроется «второе дыхание». И оно открылось, но уже тогда, когда я нашел то, что и ожидал увидеть, – развилку. Посреди главной тропы снег был утоптан на большой площадке. Здесь, видимо, Лагун давал инструктаж. А потом тропа раздвоилась, и в две стороны пошли примерно равные по утоптанности тропы. Значит, следовало ожидать, что отряд разделился на две одинаковые по численности части – по десять человек в каждой. Но Александр Игоревич еще не знает о гибели первой своей группы, вспомнил я вдруг. Следовательно, он планирует свои действия, надеясь на поддержку еще пяти бойцов. Может быть, сам намеревается оказать им поддержку, предполагая, что группу после поджога дома, где лежит Пехлеван, может преследовать охрана. Но я-то знал, что поддержки этой он не получит. Более того, он и прорваться в село, скорее всего, не сможет.
