— На Востоке, — вставил Федька.
— Что?
— Желтый цвет считался божественным на Востоке, — тихо повторил Федька. — Что же касается нашего, чисто европейского случая, то я вынужден тебя огорчить. Христианство с давних пор полагало желтый цветом греха и измены. Желтым помечали должников, евреев, ведьм и проституток. Желтый флаг вешали над чумной деревней. В желтое художники одевали Иуду. Помнишь огромное желтое пятно Иудиного плаща на знаменитой фреске Джотто? Или одежду блудниц у Брейгеля, Вермеера и прочих… А как именовался в России документ, выдаваемый проституткам?
— Желтый билет! — воскликнула Ирка.
— Кому как не тебе, знать… — подколол ее Джек, и все рассмеялись, радуясь случаю приземлить чересчур заумный разговор.
— Погоди, погоди… — задумчиво произнес Анатолий. — Ты хочешь сказать, что…
Федька печально улыбнулся.
— Представь себе экзальтированного молодого человека, сына пастора, с юности мечтавшего стать проповедником, вернее, пытавшегося им стать. Теперь представь себе жизнь парижской богемы, где грех сидит на грехе и грехом погоняет. Грязные проститутки, пьянство, постоянное ощущение того, что он пропивает деньги брата. Добавь к этому неустойчивую психику… Да этот человек жил в аду! По-твоему, он мог любить жизнь? Вообще, в теории — может быть. Но свою конкретную жизнь он должен был ненавидеть. Он ненавидел себя, Толя. Ненавидел свой грех. Он считал себя безнадежным грешником, Каином. Он красил себя и свои полотна в желтый, как Иуду. Цвет радости? Разуй глаза, парень. Это цвет ненависти и отчаяния.
Над столом повисло молчание.
— Эй, молодежь! — крикнула от стойки Муза, встревоженная необычной тишиной. — Что вы там притихли? Распиваете из-под полы? Сейчас вызову, честное слово, вызову!
— Да… — подавленно сказала Ирка. — Гад ты, Федька. Нет чтоб промолчать.
Леша пожал плечами.
— Правда всегда лучше. Плесни-ка мне еще, Толя.
— А как у него было с женщинами? — вдруг спросила Рита, потягиваясь длинным плавным движением. — Ну, помимо проституток.
— Помимо? — Федька на секунду задумался. — Да в общем, и не было ничего помимо. С одной проституткой он какое-то время встречался постоянно. Что характерно, ее звали Христина. Думаю, здесь тоже в какой-то мере присутствовал религиозный мотив: спасти заблудшую душу и прочее. Он ведь видел себя проповедником, помните? Была еще какая-то деревенская девица из родных мест… ну, там вообще не сложилось, да так, что она в итоге пыталась покончить с собой… Короче говоря…
