— Я сейчас тебе лекарство дам… Тебе легче станет, — дрожащим голосом говорит Надя. Берет с тумбочки бутылку с минеральной водой, наливает в кружку, опускает в кружку трубочку для коктейля. Кладет таблетку в рот Олега, подносит трубочку к губам… Олег жадно сосет воду, потом откидывается на подушки и начинает кричать во всю силу легких:
— А-а-а! А-а-а!
Мужчина с соседней койки просыпается, скидывает с головы подушку, садится на кровати, испуганно смотрит на Олега… Потом тяжело вздыхает и снова накрывает голову подушкой:
— Ох, господи, грехи наши тяжкие…
Олег кричит.
— Не помогло ему твое лекарство! — смеется парень с соседней койки.
Надя разворачивается и выплескивает ему в лицо остатки воды из кружки. На секунду парень потрясенно замирает. Потом стирает воду с лица и кричит:
— Сука! Хулиганка! Над больным глумишься! Фашистка!
Надя выбегает из палаты. Навстречу ей по коридору не спеша идет медсестра. Надя прижимается спиной к стене, медленно сползает, садится на пол, зажимает уши ладонями, чтобы не слышать криков Олега, зажмуривается… Медсестра входит в палату.
Из палаты несутся крики Олега и истерический голос парня:
Я лечащему врачу пожалуюсь! Я матери скажу, она к главврачу пойдет! Я завтра же, завтра, — голос его прерывается кашлем и он принимается мучительно, натужно кашлять, потом — кричать, совсем как Олег.
Медсестра выходит из палаты, мгновение смотрит на сидящую на полу Надю и бежит по коридору к процедурной. Возвращается с металлическим лотком, в котором лежат два шприца. Входит в палату.
Надя сидит, зажмурив глаза и зажав ладонями уши. По щекам ее текут слезы. Она шепчет:
— В кругу семьи… В кругу семьи…
В памяти ее всплывают — словно записанные на любительской видеопленке — сцены последнего дня рождения Сережи. И память — словно стоп-кадром — выхватывает лица тех, кто умер за последний год: Анна Даниловна, Оксана, Сергей Данилович, Вася, Мария Петровна, Костя…
Медсестра выходит из палаты, трогает Надю за плечо. Надя медленно отнимает ладони от ушей, со страхом прислушивается: криков больше нет.
— Побудь с ним немного… Пока действует… — ласково говорит медсестра. — Тот, второй, он спит… Противный он парень. Я сама иной раз еле сдерживаюсь, чтобы по морде ему не дать… Но — нельзя. И ты тоже… Зря.
— Да, зря… Простите, — шепчет Надя. — Скажите, а… Олега скоро… Выпишут? Я знаю, умирать их домой отдают… Но у меня сыну шесть лет. Он не должен этого видеть.
— Может, в хоспис определят… Вы ведь из Центрального округа?
