— А как же очередь? — рассудительно спросила Сюзанна, указывая на облепленный со всех сторон жаждущими небольшой бар.
— Очередь нас не касается, — с гордым видом ответил Теллер, — нас, членов общества «Золотой амфитеатр», здесь обслуживают без очереди!
— Господи помилуй, что это еще за общество?
— Я же сказал — кучка пижонов, желающих за свою тысячу в год иметь порцию спиртного для себя и своей дамы без очереди. Вы удивлены, как простой полицейский может осилить такое, и тем не менее… Зато я сам стираю свои носки, экономя на культурные запросы.
— Я вас зауважала и без стирки носков!
Им подали коньяк в зауженных кверху бокалах. Чокнувшись с Сюзанной, Теллер произнес тост:
— За исполнение желаний!
Она улыбнулась.
— Скажите мне, Теллер, вам, которому весь свой бесконечный рабочий день приходится заниматься житейской грязью и подлостью, какой вам резон выкладывать по тысяче ежегодно ради светского общения с любителями оперного искусства?
— Вы меня неправильно поняли, — сказал Теллер и продолжил ей на ухо: — Любителей я на дух не переношу. Опера — иное дело. Из-за необходимости ежедневно иметь дело черт знает с чем меня порой неудержимо тянет переменить обстановку. Так вот опера для меня и есть такая перемена. Фантазия, приходящая на смену восьмичасовой реальности. Логично ведь?
— Более чем, — она чокнулась с ним и выпила.
«Паяцы», вторая опера в тот вечер, оставила менее яркое впечатление.
— Если не ошибаюсь, этот стиль оперного письма называют веризм — то же самое, что реализм, только эмоциональное воздействие все ж послабее, чем у традиционной оперы. Впрочем, Пуччини, мне кажется, превзошел всех: и европейских реалистов, и своих соотечественников-веристов, — разглагольствовал Теллер, выходя из театра и направляясь к машине.
— Вы очень занятный… человек, — сказала Сюзанна, когда они выехали из подземного гаража.
— Вы же хотели сказать «тип» — валяйте, я не обижусь.
— Я совсем не то хотела сказать, но «тип» будет даже точнее.
— Кроме того, я хожу к чистильщику, вместо того чтобы самому чистить туфли, и сдаю белье в стирку.
— Словом, обыкновенный холостяк.
— Так уж и обыкновенный?
— О простите, нет, конечно. Сегодняшний вечер мне доставил большое удовольствие, огромное! Я вам очень благодарна.
— Куда поедем?
— Домой.
— Неужто вы за вечер не проголодались?
— Представьте себе, нет.
— Попеть песни тоже не хотите?
— Наслушавшись таких роскошных голосов? Увольте.
— Голоса как раз не первый класс, у меня дома есть записи и получше.
