— Пойдем, — тихо позвал Себастьян.
По мощеной тропке мы прошли в патио, каменная ограда которого достигала второго этажа дома. На первом этаже по фасаду располагались три французские двери. Средняя из них была распахнута; ее створки подпирали напольные растения в горшках, и здесь же стояла вырезанная из дерева статуя Девы Марии в человеческий рост с бусами вокруг шеи.
Внутри, в густых клубах ладана и курений, плясали в солнечных лучах пылинки. В комнате было не повернуться из-за обилия вещей — причудливых, старинных, кричаще-ярких. Их было столько, что у меня глаза разбежались.
— Себастьян Ламарльер, — произнес кто-то глубоким, певучим голосом с заметным каджунским акцентом.
Из-за угла показалась фигура, облаченная в легкий халат с широкими рукавами. Из-под халата выглядывали длинные босые ступни. На смуглом лице выделялись темные глаза, курчавые седые волосы были коротко острижены, в ушах болтались внушительных размеров кольца, а одна рука была сплошь унизана перстнями. В другой — человек держал букетик маргариток.
Я невольно смутилась: впервые в жизни я затруднилась с определением половой принадлежности. Мой взгляд скользнул на шею вошедшего в поисках адамова яблока, но его скрывал пестрый шарф, концы которого были перекинуты за спину.
— Жан Соломон, — по-французски почтительно поздоровался Себастьян.
Так, во Франции Жан — мужское имя. Стало быть, это мужчина…
Жан обошел длинный прилавок и вынул из-под него цветочную вазу.
— Это для Легбы, — пояснил он, с наслаждением понюхал маргаритки и сунул букет в вазу.
Затем он жестом велел нам подойти ближе. Его теплые мудрые глаза и задушевный располагающий голос поубавили мое смятение. Не находя подходящих слов, я лишь робко улыбнулась Жану. Наконец хозяин прервал затянувшееся неловкое молчание, отодвинул в сторону вазу и положил ладони на прилавок
— Бастьян, что за диковинку ты привел ко мне в магазин? — И он лукаво покосился на меня, но в лучистом взгляде его загадочных глаз угадывалась глубина и всеведение.
— Себастьян привел меня к вам, чтобы узнать, можете ли вы снять с меня проклятие… Очень древнее.
Брови Жана поползли вверх — не знаю, от услышанного или оттого, что я ответила за Себастьяна.
— И верно, очень древнее… — Он оперся подбородком о ладонь. — Лунная тату — просто прелесть. А как вас зовут, chere?[10]
— Ари.
— А что, мисс Ар-и-и-и, вы предложите лоа в обмен на снятие проклятия?
Я была уже наслышана о том, что божества вуду, которых шаман призывает себе на помощь, зовутся лоа. Вышеупомянутый Легба, очевидно, служил жрецу проводником в мир духов. По крайней мере, именно так я представляла себе, как все происходит в вудуизме. Однако об оплате я как-то не подумала, а денег у меня оставалось в обрез.
