Вздох облегчения едва не вырвался наружу. Девушка весь вечер только об этом и мечтала: поскорей уйти к себе, подальше от этих щеголей и пустых разговоров.
Елена послушно поднялась со стула. Баронесса с нескрываемым разочарованием посмотрела на подруг:
– Ничего, я все равно найду ей подходящую партию. Вот увидите.
Старушки закивали в ответ, уткнувшись в свои чашки с чаем. Та, что с шитьем, вдруг спросила:
– Вы слышали последние новости?
– О чем?
– Про то, что творится на местных кладбищах? Говорят, что разграблена очередная могилка девушки, похороненной три года назад. Неизвестный поступил с ней точно также, как с предыдущими. Разбросал землю, цветы. Вывернул плиту. Разворотил полностью.
– Куда смотрит полиция?
– Одному Богу известно…
Старушки снова закивали в ответ. Баронесса придвинула к себе вазочку с печеньем и перевела разговор в иное русло.
Сидя у себя в спальне, Елена медленно расчесывала волосы. В углу тихо потрескивал огонь в камине, иногда выстреливая искрами на железный поддон.
В этот поздний час окна были зашторены плотными занавесками цвета морской волны. Девушка отбросила гребешок на край столика и поднялась с кровати. Звук шагов приглушал персидский ковер.
Елена подошла к старинному зеркалу, что висело на стене. Несколько минут она рассматривала свое отражение. Возможно, Андрей прав, ей не стоит носить подобные платья, которые давно вышли из моды. Нужно серьезно об этом подумать. Может быть, завтра, но не сейчас. Сейчас она слишком устала, чтобы о чем-то серьезно рассуждать.
Елена развязала тесемки и скинула его на пол к ногам. Оставшись в белом батистовом белье, она подошла к шкафу и распахнула дверцы. Внутри пахло вербеной. Достала простенький халат из китайского шелка и накинула его на плечи.
В комнату громко постучали.
– Входите.
Через секунду на пороге появилась ее кормилица Лариса. Несмотря на то, что ее подопечная выросла, она так и осталась рядом с ней. Сейчас, когда девушка стала совсем взрослой, она как никто другой поддерживала ее и была верным другом.
Розовощекая, с улыбающимся лицом, обрамленным в белокурые локоны, она излучала тепло и доброту. Поскольку она была дородной, то всегда ходила в черном платье и белоснежном фартуке.
– Опять сбежала? Ух, и сердиться же станет тетушка!
– Мне все равно.
Девушка топнула ногой. Ей не хотелось возвращаться назад и веселить гостей своей игрой на рояле.
– Как-нибудь обойдутся без меня. Поди к тетушке и скажи, что у меня разыгралась мигрень.
