Я, честно говоря, отвыкла уже от правил этикета. Правда, одет неважно. Разумеется, офицер Чагин, мой дорогой муж, не подумал мне представить гостя. У Чагина как всегда строгое лицо, и взгляд человека, мысленно охотящегося на браконьеров. Вот ссылка на мой предыдущий журнал «Невеста Робин Гуда», там про этот взгляд подробнее.
Тефтели остались тефтелями, а кетчуп кетчупом. А совсем не польским соусом.
Fregat пишет.
Вот ссылка на рецепты двадцати лучших соусов мира. Тефтели, надеюсь, из осетрины?
4udestnaja пишет,
Прювет, всем, доброе утро, потягушеньки.
Верка, не верь брюнетам. Из всего мужского стада, эта тварь с самым холодным носом. Мифы об их страстности, придумали они сами. Голый расчет, готовность предать, жестокость ради жестокости. Вот, что такое брюнет.
Mamulek пишет,
Извини, 4udestnaja, а твой Игорек не брюнет часом? На фотках выглядит.
4udestnaja пишет,
Здрасте приехали. Что за «мой» Игорек? Если ты про KabanPyatak, так мы уже два месяца разъехались с этой сволочью.
Mamulek пишет,
Тогда ясно. Просто не знала.
4udestnaja пишет,
а френдленту глянуть слабо? Не зря же его там нет? Как думаешь?
Тема: 10 ФРАЗ, КОТОРЫЕ Я НИКОГДА В ЖИЗНИ НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ СЛЫШАТЬ.
Пишет EdelVerka.
1. У нас здесь не кино, а работа.
2. Не трогай документы, Вероника, перепутаешь.
3. Не нужно разговаривать с посторонними на территории заставы.
4. Куда ты пошла, Вероника? В туалет – ладно, иди.
5. Вера, на катере холодно и грязно, и уже есть рулевой.
6. У меня сейчас некоторые неприятности, о которых я не хочу тебе рассказывать.
7. Да, я нарочно спрятал кобуру, потому что ты уж обещала ее не трогать, и больше я тебе не верю.
8. Ты кокетничаешь с Лыхмусом, а у него жена, и она злая, не надо скандалов на заставе.
9. Не нужно гулять с рядовыми пограничниками за территорией заставы, там ходят браконьеры.
10. Сегодня ночью, Вера, я должен быть на дежурстве.
Ham пишет
Этот человек тебя не любит, Вероника.
Fregat пишет
Поругались?
EdelVerka пишет
Я не могу это так назвать. Это так смешно, что я не могу даже злиться. Может быть я была наивной, когда мечтала о трудовых буднях, полных риска пограничной жизни и охраны окружающей среды. Но даже тогда я не была настолько наивна, чтобы представить сцену банальной, провинциальной, гарнизонной ревности. И как ты думаешь к кому? Нет, не к Саше Лыхмусу, и не к капитану Филимонову, а к этому самому заезжему брюнету, чьего я имени‑то не знаю, и о котором я успела бы уже забыть, если бы не оказалось случайно, что он немножко знает итальянскую оперу. Ты поймешь, Фрегатик, ты же помнишь, как вы с мамой водили меня на гастрольные спектакли в Маринку. А этот парень, оказывается, бывал в Ла Скала. И вот когда он рассказывал мне про служебные помещения этого театра, а я пошутила, что у нас на заставе тоже есть потайные комнаты и двери, Василий Семенович Чагин просто озверел, другого слова не разберешь.
