Узы | страница 8
— Мне не нравится, как ты смотришь. Ты видишь разорванные картинки, а мне нужен связный рассказ.
— Я вижу только картинки.
— Посмотри иначе. Посмотри из его будущего в его прошлое, целиком.
— Это невозможно.
— Это возможно. Подумай, как ты сама вспоминаешь себя. Ты не всегда видишь картинки, не помнишь сказанные слова, но ты помнишь, что было.
Лесистые горы с четырех сторон, на вершинах — туман и снег. Смотришь на них снизу как из ямы, со дна омута. Внизу тоже туман — ледяной, душный. Обломанные ногами корки на лужах, иней на кирпичных стенах, тесовые крыши побелели и блестят, только двухсаженный забор остался черным… Солнце давно взошло, а над горой подымется нескоро, нескоро растопит лед, разгонит туман. Осень только началась, а по ночам уже морозы…
Кашель рвет грудь, и уже не алая кровь, как раньше, марает выданную доктором портянку, а кусочки потемневшей плоти. Рядом, кряхтя и звеня железом, садится Петр и тоже смотрит на гору, за которой прячется солнце.
— Слышь, Семён, ты помирать-то погоди. Тебя на поселение скоро отпустят.
Он хорошо говорит по-русски, лучше других поляков. Остальные чураются уголовных, боятся, а Петр ничего, не брезгует.
— У тебя на воле кто-нибудь остался? — спрашивает.
— Дочка. Только где ее теперь искать, я не знаю.
— А внуки? Внуки есть?
— Да ей щас лет двенадцать, какие внуки…
— Вот отсюда и начинай. Гляди назад, в его прошлое. С чего все это началось.
Как просто! Гляди назад! А это не просто, не просто! Это требует не только сил, это же страшно! Убийце страшно смотреть в прошлое на пороге смерти!
На Масленицу Сёмка возвращался в Черную Слободку уже по темноте, пьян был сильно. Прогулял не только то, что отец дал, но и шапку, и полушубок, и кафтан, и сапоги с набором. Он бы и коня пропил, но вовремя не припомнил, где его оставил. Потому и ехал теперь в опорках и зипуне поверх исподней рубахи. К ночи ударил морозец, конь, хоть и подкованный, то и дело оскользался на заледеневшей дороге.
И ехать-то оставалось всего ничего: перелесок и мосток через ручей. Вот в перелеске Сёмка с коня и сверзился, а тот, чуя дом, рванул повод из рук и был таков.
Сёмка дальше идти хотел, но только поднялся, так поскользнулся — и опять носом в снег. Побарахтался он немного, подустал, — а самому смешно, что шагу ступить не может, как младенец. Подумал, что отдохнуть немного надо, прикрыл глаза и чуть не заснул тут же, на дороге. Как вдруг слышит голос тоненький и ласковый: