Воскресный философский клуб | страница 10



Кэт охотно ее выслушивала, и если Изабелле нужно было увидеть вещи в истинном свете, магазин племянницы был первым портом захода. То же самое было и с Кэт. Когда у нее возникали проблемы с бойфрендами — а такие проблемы возникали постоянно, — она обсуждала их с тетушкой.

— Конечно, ты знаешь, что я собираюсь тебе посоветовать, — сказала ей Изабелла шесть месяцев тому назад, как раз перед появлением Тоби.

— А ты знаешь, что я отвечу.

— Да, — согласилась Изабелла. — Полагаю, что знаю. А еще я знаю, что мне не следует это говорить, потому что мы не должны учить других, что им делать. Но…

— Но ты считаешь, что я должна вернуться к Джейми?

— Именно, — ответила Изабелла, вспомнив Джейми с его прелестной усмешкой и прекрасным голосом.

— Да, Изабелла, но ты же знаешь, не так ли? Ты знаешь, что я его не люблю. Просто не люблю.

На это нечего было возразить, и разговор закончился сам собой.


Она взяла пальто, крикнув Грейс, что не вернется к ланчу. Изабелла не была уверена, что та ее услышала: откуда-то доносился вой пылесоса. Поэтому она позвала Грейс снова. На этот раз домработница выключила пылесос и откликнулась.

— Не готовьте ланч, — повторила Изабелла. — Я не очень голодна.

Кэт была занята, когда Изабелла добралась до ее магазина. Там было несколько покупателей — двое выбирали бутылку вина, указывая на ярлыки и обсуждая достоинства «Брунелло», которое предпочитали «Кьянти»; Кэт была занята с другой клиенткой, которой она разрешила попробовать кусочек сыра от большого куска пекорино на мраморной доске. Встретившись взглядом с Изабеллой, она улыбнулась и беззвучно поприветствовала ее. Изабелла указала на один из столиков, за которым Кэт обычно подавала покупателям кофе. Она дала понять, что подождет, пока уйдут клиенты.

Рядом со столиком были аккуратно сложены континентальные газеты и журналы, и она взяла экземпляр «Коррьере делла сера» двухдневной давности. Она читала по-итальянски, так же как и Кэт. Бегло просмотрев страницы, посвященные итальянской политике, которую она нашла довольно невнятной, Изабелла принялась за страницы, посвященные искусству. Там был пространный материал, излагающий новый взгляд на творчество Кальвино[5] и небольшая заметка о предстоящем сезоне в Ла Скала. Она решила, что ни одна из этих статей ее не интересует: она ничего не знала о певцах, упомянутых в заголовке статьи о Ла Скала, а Кальвино, по ее мнению, не нуждался в чьей-либо оценке. Таким образом, оставался лишь материал об албанском кинорежиссере, который проживал в Риме и пытался снимать фильмы о своей родной стране. Чтение этой статьи наводило на невеселые размышления: очевидно, в Албании того времени не было кинокамер — кроме тех, что принадлежали контрразведке, которая снимала подозреваемых. «Только в тридцать лет режиссеру удалось раздобыть какую-то камеру. „У меня дрожали руки, — рассказывал он. — Я боялся, что уроню ее“».