— Они не знают, как трудно деньги зарабатывать, не расстраивайся Гарольд! Нужно сказать, чтобы её уволили, мой отец устроит, не сомневайся! — друг сосредоточено кивал своей белобрысой макушкой, соглашаясь с моими словами, но отвлекаться от любования новенькими золотыми часами на витой цепочке не хотел. Он всегда мог выразить свое презрение без лишних слов и движений.
В моей памяти надолго осталось воспоминание о слезах племянницы миссис Боунс, щедро пролитых ею в «Сладком Королевстве», после того, как она неосторожно решилась подойти к красивому бледному мальчику и угостить его сахарными перьями, за которыми я как раз стоял в очереди.
— Держи, — сказала она и улыбнулась. — Эти последние — орлиные! Их из настоящих превращают, чтобы отличить нельзя было, мне мама рассказала!
— Спасибо, не нужно, они неполезны, как я погляжу…… — и кинул на неё такой мимолетный взгляд, который и заметить было сложно! Но весьма пухленькая и низенькая Сьюзен разрыдалась так сильно, что её всхлипывания слышались всю дорогу до «Трех Метел», куда отцу срочно потребовалось зайти и наградить праздничным несварением желудка нескольких нерадивых студентов. Те посмели сдать ему всего одно, пусть и большое эссе о благотворном влиянии чистоты инвентаря — то есть котлов — на конечный результат, умственное, а заодно и физическое развитие. Рыжим парням, явно с моим отцом несогласным, я сочувствовал всей душой. Чистку котлов сам люблю не больше нарезки червей, но вот поведение Драко до конца понять так и не смог.
— Ты ей еще что‑то сказал? После? Я не услышал?
— Да ничего я не говорил, и не было никаких «после», чего ты пристал ко мне! Пусть себе ревет, раз ей так нравится!
— Ты ей что‑то показал, рукой?
Драко чуть было не споткнулся на ровном месте, вытаращил свои серые глаза и открыл рот, затем закрыл его и громко отчитал меня:
— Неприличные жесты свойственны лишь мерзким грязнокровным особам или же еще более мерзким и глупым магглам! — процитировал он дядю Люциуса, не обращая никакого внимания на возмущение прохожих такими ругательствами. Женщина в синем плаще даже остановилась и что‑то записала в блокнот!
Любопытство меня просто распирало.
— Но что‑то ты сделал, не мог ничего не сделать!.. — но крикнул это я уже в спину товарища, со скоростью снитча метнувшегося к своему крестному, заметившему, наконец, что шествует в гордом одиночестве, и вследствие чего пребывавшему в состоянии крайнего неудовольствия.
