Прозрение оказалось жестоким и неприятным. Сначала вернее приятным, а уже потом жестоким. Девушка случайно услышала, скорее не специально подслушала разговор Янко с матерью. Сердце Анны взлетело и замерло от его слов: «Мама, не могу я больше молчать. Я должен сказать, что люблю её больше жизни. Я всё ей готов отдать». И слова его матери, которые тут же низвергли её с небес на землю: «Вот и отдашь ей свою глупую влюблённую жизнь. Не должен ты даже думать об этом. Мулло с рождения пометил её. Нечистая она. Сам сгинешь и нас за собой потащишь. Не отступишься – прокляну». Анне хотелось умереть. Она знала, что Янко никогда не пойдёт против материной воли. Девушка продолжала жить, пытаясь смириться со знанием, что никогда не будет счастлива с любимым. Но в конце концов, ей-то любить никто не запрещал.
В учёбе и страданиях проскочили годы студенчества. Анна получила распределение в гинекологическое отделение районной клинической больницы. И, к радости девушки, операционной сестрой. Конечно, первое время никто и близко не подпускал новенькую к столу даже зеркало подержать. Оба хирурга-гинеколога отделения оказались мужчины, и надо вам сказать, колоритные персонажи.
Первый, Акоп Арутюнович – огромный, как медведь гризли, волосатый армянин слыл неудержимым хохмачом и охальником. Все его разговоры неизменно сводились к трём ипостасям: коньяк, женщины и секс. Что при этом не мешало ему оставаться первоклассным хирургом, спасшим не одну жизнь. При его появлении медсёстры и другой персонал женского пола томно закатывали глазки, призывно облизывали губки, в общем, демонстрировали полную готовность прямо тут же отдаться в его медвежьи объятья. Первое время он всячески пытался и Анну завербовать в армию своих обожательниц. Но, видя её бесстрастное отношение, постоянно ровное и спокойное расположение духа, оставил эту затею и взял девушку под своё покровительство.
Второй врач был полной противоположностью коллеги по ремеслу. Мерзкий Ося и гоблин – иначе медсёстры его не называли. Даже не внешность Иосифа Яновича вызывала отчуждение, а то, как он обращался с людьми ниже собственного статуса. Ося разговаривал с ними с отвращением и пренебрежением, считая себя неким божком, возле которого все должны крутиться исключительно на цыпочках и в постоянном поклоне. Сам он был плюгавый и морщинистый, а изо рта всегда дурно пахло. Но Ося тоже был хирург от Бога. А за это можно простить пусть и не всё, но очень много. Анна старалась не обращать внимания на его вечное брюзжание. Не оговаривалась в ответ на злые и неуместные шутки, чем снискала у Оси не любовь, конечно (на это он вряд ли был способен), но слабое подобие уважения.