Через два часа я был в изнеможении. Это было полное,
сокрушительное поражение. Вспомнилось: в своем Апокалипсисе Филофей писал, как,
приступив к умной молитве, он «вскоре» почувствовал «знакомую теплоту» в
области сердца. «Вскоре»! «Знакомую теплоту»! Значит, это было для него обычным
ощущением. И ни намека на изнурительную борьбу с самим собой!
Начиная свой эксперимент, я, конечно, не строил иллюзий. Отцы
Церкви предупреждали, что этот путь труден и длителен. Но всем, говорили они,
проявившим твердость и настойчивость на этом пути, рано или поздно, каждому в
свой срок, дано отведать заветные плоды. Я решил проявить настойчивость и твердость
и каждый день часа два-три отводить умной молитве. Но мне с самого начала стало
ясно, что мой срок настанет не скоро, из чего следовали весьма неутешительные
выводы относительно завершения иконы Преображения.
Господь, однако, услышал мою молитву и исполнил мое желание,
но не так, как предполагал мой грешный ум. Буквально на следующий день после
службы ко мне подошел мальчик лет шестнадцати. Он сказал, что учится в
городском художественном училище и дома для себя, для души, пишет иконы. Я
попросил показать их мне. Он тут же развернул тряпицу, в которую были завернуты
две небольшие иконы: Владимирская Богоматерь и Спас Нерукотворный. И я мысленно
вознес благодарственную молитву Господу. Техника его письма была еще несовершенна,
многих приемов иконописания он пока не знал. И краски! Разве это краски! Но
передо мной был талант, талант милостью Божией! Ему, конечно, неведомы
колебания и внутренняя борьба, которые парализуют мою волю и не позволяют мне
завершить икону Преображения. Он пишет, как дитя, как он видит и как говорит
ему его внутренний голос. Я это понял с первого взгляда.
— Вы улыбаетесь... Вам не нравится?
— Нравится, мой юный брат. Вы талантливы. В вашей технике
письма кое-что нужно подправить, — что, я вам подскажу. Писать надо другими
красками, я научу вас, как их готовить. А эти две иконы оставьте как есть.
— У меня к вам просьба... Не могли бы вы их освятить?
— Обязательно.
— И еще один вопрос... Можно мне попробовать писать иконы для
иконостаса?
— Можно. А теперь я вам скажу, почему я улыбался. Вас послал
мне Господь Бог.
Коля, так звали мальчика, рассказал мне, что вчера вечером он
подумал (вчера вечером!), что, может быть, ему следовало бы помочь храму. Он
знал, что в иконостасе не хватает икон и храм нуждается в реставрации.
