Целый день бушевала толпа,
Полоскался назойливый флаг над крыльцом,
Кто-то что-то кричал у столба,
Вздув лицо черноротой распяленной маской…
И кого-то вязали, человека с лицом
В пепле страха, застывшем замазкой.
Но потом отпустили. Устали. Ушли.
Не хватило ни крика, ни силы.
Да еще, как назло, моросило.
Флаг раскис, позакрылись «воле»
[28],
Разбрелись крикуны, разлетелись слова,
Никого не осталось на мокрой земле…
Шелестя тишиною, пришла Синева.
Та «моя Синева», что не просто цвет,
А неведомый зов, и обет, и завет…
Тихий свет, что ведет за собой в глубину
По ступеням — ко сну.
К тем внезапным провалам меж явью и сном,
Где мерцает догадка о счастье ином.
Сквозь туман, где мы бредим,
Сквозь леса, где мы бродим,
Где ушедшего друга так просто находим.
Сквозь разлуку, и время, и смерть, и запреты,
Где для встреч не нужны никакие кареты,
Где совсем не нужны никакие слова…
Где звенит Синева.
