Эмили скорчила гримаску:
– А в ней есть хоть что-то хорошее?
– Она добрая, отзывчивая, забавная, любознательная и совсем ничего не боится.
– Гм… А тебе что-нибудь известно о ее родителях?
– Немного, – покачала головой монахиня. – Четырнадцать лет назад ко мне приехал один мужчина, хорошо одетый и весьма напыщенный валлиец. Отказавшись назвать свое имя, он поведал мне, что одна из служанок его жены ждет ребенка, и попросил меня принять младенца, в случае если это окажется девочка. Разумеется, я согласилась.
– А ты ему поверила? – заинтересованно спросила Эмили.
– Нет, конечно. Обнаружив, что его служанка беременна, такой человек в ту же минуту уволил бы ее. Я подумала было, что этот ребенок – плод его собственного романчика на стороне, но потом решила, что люди такого сорта не заводят любовниц. Я пришла к выводу, что, скорее всего, родить должна какая-то его родственница, возможно, дочь.
– А у этой неуправляемой девочки есть имя?
– Разумеется, есть. Неужели ты думаешь, что она прожила без имени все эти годы?
– Я имела в виду, когда ее к вам принесли, у нее уже были имя и фамилия? Или вы сами их придумали?
– Нет, имя у нее было. Ее зовут Руби О'Хэган. Послать за ней?
– Да, конечно!
Десять минут спустя в дверь постучали.
– Войдите, – сказала настоятельница.
На пороге появились монашка и девочка, довольно высокая для своих неполных четырнадцати лет. Если бы Эмили не знала, что воспитанниц монастыря кормят весьма неплохо, она наверняка подумала бы, что девочка голодала несколько недель, – Руби была очень бледной и худой. В глаза сразу бросались великолепные темные очи на осунувшемся лице, кроме того, у девочки был острый носик и тонкие, причудливо изогнутые губы. Коричневое форменное платье было ей слишком коротко, а запястья и лодыжки были чрезвычайно худыми. Под кожей были хорошо различимы кости. У девочки была пышная копна черных волнистых волос, удерживаемая коричневой ленточкой. В целом Руби производила довольно необычное впечатление: в ней одновременно ощущались хрупкость и сила.
Не произнеся ни слова, монашка поклонилась и ушла. Держа руки за спиной, девочка подошла к столу настоятельницы и остановилась.
– Преподобная мать, я опять плохо себя вела? – спросила она громким, низким для ее возраста голосом, в котором слышался ирландский акцент. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: многие монашки были родом из Ирландии.
Похоже, если бы ответ на этот вопрос был утвердительным, это не слишком обеспокоило бы девочку.
