Немного левее от идущего Нилыча
по стене девятиэтажной новостройки ползает по своему обыкновению альпинист
Сермяжный — фамилия у него такая. Раньше он все восьмитысячники покорял, но
потом они кончились, загрустил он без работы и задумался. Когда проходит мимо,
слыхать, как он про себя разговаривает. И все решает задачку, которой его
научил мальчик в очках из седьмого дома. А условие ее такое: если умный в горы
не пойдет, а в простоте обойдет ее сторонкой, то кто же есть тот, кто покоряет
самые высокие вершины? И вот пока он, горемычный, не сумел отыскать решение
задачки и новую достойную своему покоряющему таланту высоту, ползает
вверх-вниз, будто муха.
Как и положено альпинисту,
проживает он на самом верхнем этаже, да еще палатку на крыше поставил с флагом
на антенне телевизорной. Там он зимними ночами на гитаре бряцает и хрипит, что
де лучше скал могут быть только еще больше скалы. Иные соседи не совсем
разделяют увлечения этого ищущего суть жильца, некоторые даже запасаются
ведрами с водой, чтобы отбить ему охоту заглядывать в их интимные окна. Только
разве можно такого бывалого человека от эдакой нужды водяным поливом каким-то
отвадить? Эти поливания ему, как огурцу парниковому, только в радость. Он ведь
там, на вершинах высоких, и не такое терпел. Там ему и камни самосвалами на
голову падали, там ледники давили, как гидропресс тазик для варенья; лавины из
него снеговика лепили. Да что там! Как он нам рассказывал, там даже воздуха
почти нет, и он из баллона дышит, словно автомат для газировки. И уж в милицию
его, горемычного, сдавали и даже в психическую машину сажали, только
возвращался он и снова ползал по стенам, всем своим горским высоколюбием не признавая
лифты и лестницы.
И только мы с Нилычем поболели за
спортивно-прикладную форму знаменитого скалолаза, порадовались на красоту
нашего двора и погожесть климата — и уж в поднятом настроении души ступил Нилыч
в томную уютность нашего подъезда… как появился на моей любимой скамейке новый
субъект местожительства. Слыхал я давеча краем уха, что новые жильцы въехали в
наши апартаменты.
Тут нужно пояснить, что за слово
такое у нас имеется. Как я уже докладывал, дом наш пожилой и много разного
внутри него происходило. Так вот иногда с начальством — как вот с Нилычем —
разные судьбоносные явления происходят. Как-то раз с самой Москвы один солидный
человек с семьей приехали к нам жить. Так для него две комнаты соединили, чулан
с окном переделали под ванную — получились самые натуральные апартаменты.
Недолго тот начальник здесь пожил, дали ему квартиру какую получше, ну а хоромы
его нам остались. Единственно, ванную пустили под общественное пользование,
чтобы, значит, мыться телесно и стирать бельишко там какое всем домом.
