На самом деле,
Доктор танцует по очереди со всеми, чтобы никого не обидеть. Изредка ловлю на
себе его трезвый заинтересованный взгляд. Хотя на меня глазеет не только он.
Мне кажется, что я в самом центре внимания. Так же как Доктор, приглашаю по
очереди дам, начиная с молодых и далее… За спиной слышу крик Тихона: «Да этот
главковский щенок всех дамов уводит из-под носа! Нет, вы только посмотрите!»
Это, наверное, про меня, потому как из главка здесь в настоящее время больше
никого нет. Краем глаза, не выходя из ритма танца, соблюдая все необходимые
повороты и шаги, наблюдаю, как Василий Иванович пытается успокоить главного
буяна нашего участка. Тихон уже снял пиджак и галстук и теперь закатывает
рукава. Я внутренне приготовился к достойному ответу наглой клевете, порочащей
мое доброе великокняжеское имя. Когда танец заканчивается, я галантно кланяюсь
своей партнерше и провожаю ее к столу.
Напружинившись
и чувствуя закипание в жилах бойцовской крови, в несколько шагов подхожу к
Тихону и требую еще раз пояснить суть его претензий. Тихон гнусаво что-то
бубнит о дамах и танцах, но вскоре совсем запутывается и орет, что он меня по
стенке размажет. Я отвешиваю ему легкий поклон и предлагаю приступить к
реализации плана. Музыка стихает, в зале повисает тяжелое затишье, как пред
грозой. Тишина постепенно устанавливается и внутри меня.
Жду его первого
удара, часто-часто мысленно произношу Иисусову молитву, слежу за его правой
рукой и буровлю бесстрастным взором его угреватую переносицу. Тихон набычившись
стоит напротив, но ударить первым не решается. Я же этого не делаю из
принципиальных соображений. Уж не знаю, сколько бы продлилось это
противостояние, если бы не Доктор. Он возникает рядом и кладет на наши плечи
свои руки. Его кистевой захват оказывается жестким, как стальные клещи. Мы с
Тихоном удивленно взираем на спортивного джентльмена, который вежливо улыбается
нам и предлагает выпить за дружбу и взаимопомощь. И только после нашего
молчаливого кивка, он разжимает свои клещи. Не знаю, как Тихон, но я чувствую,
что мышцы моего плеча онемели, а рука не может подняться.
И вот мы уже
сидим за столом, и каждый действующей рукой, пригубливаем коньяк, заботливо
предложенный миротворцем. Только мы с Тихоном знаем, что на сегодня, кажется,
мы уже не встанем в боксерские стойки, потому как для этого нужно привести в
действие повисшие, как плети, наши руки: мне ¾
левую, Тихону ¾ правую.
