Я боюсь высоты до сих пор, хотя и не так сильно. Целенаправленно сажусь на перила, цепляюсь ногами и свешиваюсь вниз, волю тренирую. В горах на подъемнике специально поднимаю металлическую перегородку, чтоб почувствовать этот захватывающий дух холод в ногах. Но, по-прежнему, стоя на краю пропасти или на вершине какой-нибудь горы, испытываю дикий парализующий ужас, снять меня оттуда может только кто-нибудь, сама не сдвинусь с места, а если все же сдвинусь, то обливаясь слезами от паники.
Кроме высоты немало неприятностей доставляла мне темнота. Войти в темное помещение я могла только с закрытыми глазами, как бы смешно это не звучало. Закрывая глаза, не видишь, что вокруг темно, а, следовательно, и не боишься, что из темноты появится то, чего следовало бы бояться. Чтобы войти в кухню вечером, я брала за руку младшую сестру, перешагивала через порог и дотягивалась до выключателя. Так продолжалось, пока в шестом классе мне не пришлось учиться со второй смены. Возвращалась я неизменно после захода солнца, особенно зимой. Идти до дома по, как мне казалось, кромешной тьме надо было минут пятнадцать, и я, трясясь от страха, убеждала себя в том, что там все точно такое же, как и днем, просто света нет, ничего страшного. В конце концов, убедила, и вскоре темнота перестала доставлять мне неудобства.
Совсем маленьким ребенком я, как огня, боялась машин. Чуть постарше я их тоже боялась, особенно грузовых. Мне казалось, что именно грузовые машины представляют именно для меня особую опасность. Почему-то водители грузовых машин должны были питать огромное желание меня украсть и увезти в голубую даль вопреки здравому смыслу и моему сопротивлению. От легковых же я ожидала возможности попадания под них. Опять же, воспитывая волю, я при переходе через дорогу дожидалась, когда машина подъедет поближе, и тогда перебегала. Если бы я увидела, что такое проделывает моя дочь…, лучше не представлять.
Чего я еще боялась? Боялась, что мама умрет. Не знаю, с чего в моей голове копошились такие мысли, но после того, как мне это приснилось, боялась этого постоянно. Не дай Бог мне увидеть скорую помощь в нашем районе, или пожарную машину, или милицейскую, я неслась домой, как оголтелая, убеждалась, что не к нам, и шла гулять дальше.
Эпилог
Я сейчас пишу это, а у меня изо рта торчит белая палочка от Чупа-Чупса. Моя коллега по работе, девушка на пять лет меня младше, подкалывает, тридцать лет – ума нет! Но мне хочется верить, что это у меня не от недостатка ума. А от того, что я верю, детство – самая настоящая, самая искренняя жизнь! Именно взрослея, люди начинают «играть» друг с другом, обманывать, не доверять, искать друг от друга выгоду. Самое трудное и неприятное – это изображать из себя взрослого, особенно, когда этого совсем не хочется!
