Для нашей темы имеют значение не те или иные детали и отдельные события кочевнических погромов Передней Азии, а прежде всего самый факт этих движений, их военный характер и хронологические рамки.
Далее возникает вопрос о связи этих движений со странами северного Причерноморья. Несомненно, что в переднеазиатских походах принимали участие кочевники Закавказья, где «скифский» элемент, после лингвистических работ Н. Я. Марра, прослеживается все более широко. Не исключено также и предполагавшееся иногда участие в этих событиях кочевников Средней Азии, чему основание видели в указании Геродота (IV, 11) о движении скифов в Киммерийскую землю под давлением массагетов. Однако решающее значение в этом вопросе имеет для нас свидетельство Геродота о том, что киммерийцы из северного Причерноморья бежали в Азию вследствие нападения на них скифов и что сами скифы, вслед за киммерийцами, через Кавказ вторглись «в Мидийскую землю» (IV, 12). Наряду с этим Геродот передает и другое известие об уходе киммерийцев на запад, за реку Тирас (Днестр), т. е. во Фракию (IV, 11). Оба эти рассказа, передающие живую историческую традицию, державшуюся в середине V в. в туземной среде нижнего Приднепровья, заслуживают нашего доверия. Несмотря на множество связанных с ними неясных вопросов, останавливаться на которых здесь не место, основные черты исторической обстановки этими рассказами переданы верно: население степей (и киммерийцы[54] и скифы) находится примерно на одном уровне развития; между племенами кочевников происходит постоянная борьба. Вторгнувшиеся с востока (другой вопрос — откуда и насколько издалека) в Приднепровье скифы вытесняют киммерийцев, уходящих частью во Фракию, частью же через Кавказ в Переднюю Азию, причем в последнем направлении вслед за ними движется часть скифов.
Таким образом, мы имеем все основания утверждать, что в VII в. какая-то часть племен северного Причерноморья, во всяком случае военные отряды из их состава, непосредственно, столкнулась со странами Древнего Востока проникнув через Кавказ в Переднюю Азию.
Все сказанное приводит нас к заключению, что в VII в. сложились все условия для значительно более интенсивных межплеменных сношений, чем в более раннее время, причем, с одной стороны, внутреннее развитие местных племен северного Причерноморья создало предпосылки для постоянно действующей меновой торговли, а с другой стороны, то же самое развитие привело эти племена и к военным столкновениям с окружающим их миром.
