Когда
семья Эммы во
всеуслышание
заявляла о
своей ненависти
к вампирам,
когда они
праздновали
каждое убийство,
разве могла
она не чувствовать
себя чужой
среди них? Внутренне
не вздрагивать?
Ей было всего
несколько
десятилетий
отроду, а валькирии
исчисляли свой
опыт веками.
К тому же в Ллоре
она была той,
кого называли
«другой» — вне
какого-либо
рода. На всей
планете не
было никого
подобного
Эмме.
В этом
ли заключалась
причина той
боли, которую
он почувствовал
в ней? Понимала
ли ее семья
разницу между
Ордой и Эммой?
Ему самому
придется быть
с этим осторожнее.
Ведь он мог с
яростью проклинать
вампиров, совершенно
не думая о ней.
Единственное
хорошее, что
он нашел в
валькириях,
так это то, что
они всегда
сохраняли
хрупкий мир
с ликанами,
полагая, что
«враг моего
врага — мой
друг».
Пока
не наступало
Воцарение.
Когда все
бессмертные
Ллора вынуждены
сражаться за
выживание.
Эти
новости были
в тысячу раз
лучше, чем если
бы он выяснил,
что ее семья
принадлежит
Орде. Но все
же возникал
целый ряд проблем.
Практически
все существа
Ллора имели
своего рода
пару, одну
единственную
на всю жизнь.
Вампирам
предназначались
невесты, демонам
— возлюбленные,
фантомам —
родственные
души, а ликанам
— их пары. Даже
упыри никогда
не покидали
тех, кто заразил
их.
Валькирии
же не имели
подобных связей.
Они
черпали силу
из своего ковена,
но, находясь
вне его, были
совершенно
независимы.
В Ллоре утверждали,
что самая желанная
для них вещь
— это свобода.
Его собственный
отец говаривал,
что «никто не
сможет удержать
валькирию,
если она захочет
стать свободной».
А Лаклейн собирался
попробовать
сделать именно
это.
Удержать
ее, несмотря
на то, что «она,
должно быть,
в ужасе» от
него. Ее семья
даже не догадывается,
что он напал
на Эмму. Они
только подозревают,
что он прикасался
к ней так, как
не прикасался
никто до него.
Он
действительно
прикасался.
И снова сделает
это под влиянием
полной луны.
Как и у всех
ликанов, нашедших
свою пару, в
это время его
потребность
в ней будет
невероятно
сильной, а контроль
над собой слабым.
С незапамятных
времен, если
король и королева
находились
в Киневейне,
в полнолуние
— равно как и
в ночь накануне,
и после полнолуния
— обитатели
замка покидали
его, чтобы монаршая
чета могла, не
сдерживаясь,
поддаться зову
луны.
