Он
удивился, а
затем на протяжении
какого-то времени,
казалось, не
знал, как ей
объяснить. Но,
наконец, сказал:
— Ты
когда-нибудь
видела фантома,
притворяющегося
человеком?
— Разумеется,
видела, — ответила
Эмма. Как-никак
она жила в самом
богатом на
существ Ллора
городе.
— Ты
помнишь, как
все еще видишь
человека, но
и призрак начинает
проступать?
Вот на что это
похоже. Ты все
еще видишь
меня, но также
и что-то более
сильное, дикое
во мне.
Повернувшись
к нему, Эмма
легла на живот
и, подперев
подбородок
руками, приготовилась
слушать.
Когда
она взмахом
руки попросила
продолжать,
он откинулся
на спинку кровати
и вытянул свои
длинные ноги.
— Спрашивай.
Она
закатила глаза.
— Отлично.
У тебя вырастают
клыки? — когда
он кивнул, Эмма
уточнила: — А
шерсть?
Лаклейн
удивленно
поднял брови.
— Господи,
нет.
У нее
было много
друзей, покрытых
шерстью, так
что ей даже
показался
оскорбительным
его тон. Но она
решила пропустить
его слова мимо
ушей.
— Я знаю,
что твои глаза
становятся
голубыми.
Последовал
кивок.
— Тело
больше, а черты
лица меняются,
становятся...
более волчьими.
Эмма
скривилась.
— Превращаются
в морду?
Услышав
ее слова, ликан
даже фыркнул
от смеха.
— Нет.
Совсем не так,
как ты себе
это представляешь.
— Все,
что ты описал,
не сильно отличается
от тебя сейчас.
— Но
это правда, —
Лаклейн посерьезнел.
— Мы называем
это saorachadh ainmhidh bho a cliabhan... дать
зверю вырваться
из клетки.
— Это
страшно?
— Даже
старых, сильных
вампиров пробирает
страх.
Раздумывая
над тем, что
он сказал, Эмма
закусила губу.
Как бы она не
старалась, все
равно не могла
представить
его как-то иначе...
только сексуальным.
Лаклейн
провел рукой
по губам.
— Становится
поздно. Ты не
хочешь попить
еще раз перед
рассветом?
Смущенная
тем, как сильно
она этого жаждала,
Эмма пожала
плечами и уставилась
на свой палец,
которым очерчивала
узоры пейсли>xxv
на покрывале.
— Мы
оба думаем об
этом. Оба хотим
этого.
— Может
быть. Но я не
хочу того, что
идет в комплекте,
— пробормотала
она.
— Что,
если я поклянусь
не прикасаться
к тебе?
— А
вдруг... — она
замолчала, ее
лицо запылало
от смущения.
— Что, если я…
забудусь? — у
Эммы не было
сомнений, что,
начни ликан
целовать и
ласкать ее
так, как делал
это тогда, то
очень скоро
она сама примется
умолять его
— как он выразился
— перегнуть
ее через кровать.
