Волшебство
момента было
нарушено какой-то
женщиной, криком
возвестившей
о наступлении
оргазма. Эмма
ахнула и резко
повернулась
к телевизору.
Оказывается,
она, сама того
не замечая,
нажимала кнопки
на пульте и
каким-то образом
переключилась
на Синемакс.
А Синемакс так
поздно ночью
означал Скинемакс>xxiv.
Эмма
начала судорожно
щелкать пультом,
ее лицо пылало
от смущения.
Но даже обычные
каналы, казалось,
были рады показывать
«Неверную»
и «С широко
закрытыми
глазами». Наконец
удалось найти
что-то без секса…
Вот
дерьмо. «Американский
оборотень в
Париже».
Сцена
нападения во
всей ее красе.
Прежде
чем она успела
переключить
канал, Лаклейн
вскочил на
ноги.
— Люди…
люди так нас
представляют?
— судя по его
голосу, он был
потрясен до
глубины души.
Эмма
вспомнила
другие фильмы
об оборотнях
— «Псы-воины»,
«Зверь внутри»,
«Вой» и картину
с таким тонким
названием, как
«Зверь должен
умереть» — и
кивнула. Рано
или поздно он
всё это увидит
и узнает правду.
— Ага,
именно так.
— Они
считают всех
существ Ллора
такими же?
— Нет…
ммм, не совсем.
— В
смысле?
Она
закусила губу.
— Ну,
я слышала, что
ликаны никогда
не утруждали
себя пиаром.
А вот вампиры
и ведьмы, например,
выбрасывают
на это кучу
денег.
— Пиар?
— Рекламные
кампании.
— И этот
пиар работает?
— спросил он.
На его лице
всё еще читалось
отвращение.
— Скажем
так — ведьм
считают не
обладающими
настоящими
силами колдуньями,
которые занимаются
черной магией.
А вампиров —
сексуальными,
но мифическими
созданиями.
— Боже
мой! — пробормотал
Лаклейн и с
глубоким вздохом
опустился на
кровать.
Его
реакция была
настолько
бурной, что
Эмме захотелось
порасспрашивать
его еще. Но задавать
дополнительные
вопросы означало
подвергнуться
тому же. И все
же сейчас это
ее не волновало.
— Получается,
облик оборотня
в этом фильме…
полностью
неверен.
Лаклейн
потер свою
покалеченную
ногу; он выглядел
уставшим.
— Черт
побери, Эмма,
не можешь просто
спросить, как
я выгляжу, когда
обращаюсь?
Глядя
на него, она
склонила голову
на бок. Было
очевидно, что
нога причиняет
ему боль, а она
не могла видеть
чьи бы то ни
было страдания.
Очевидно, даже
страдания
этого грубого
и невоспитанного
ликана, потому
что, чтобы отвлечь
его от боли,
она поинтересовалась:
— Итак,
Лаклейн, как
ты выглядишь,
когда обращаешься?
