— Каро, меня можно обвинить во многих грехах, — отрывисто проговорил он, сцепляя руки за спиной, как будто желая противостоять искушению. — На моей совести в самом деле много всего… — Губы его скривились в презрительной гримасе. — Замужем ты или нет, я не паду так низко и не соблазню ту, кого пригласил под свой кров… пусть даже ты сама подталкиваешь меня к этому!
Можно ли сказать, что он ее соблазняет, если она так охотно идет ему навстречу? Если она до сих пор трепещет, вспоминая его губы и руки? При одной мысли о Доминике ее бросало в жар!
Хотя его последние слова свидетельствовали о том, что он действует совершенно хладнокровно.
Одного взгляда на мрачное, суровое лицо Доминика хватило, чтобы Каро поняла: миг безумия прошел. По крайней мере, для него… Ей осталось только одно: сохранить хотя бы остатки собственной гордости.
— Доминик, я вовсе не просила меня соблазнять!
Он тяжело вздохнул:
— Каждый ваш взгляд и каждое слово — соблазн!
— Так нечестно! — возмущенно выдохнула Каро. Да, ее тело все еще томится тоской по нему, но достаточно взглянуть на Доминика, и сразу станет ясно: он тоже возбужден до последней степени!
— Вот как, нечестно? — Раздувая ноздри, Доминик окинул ее безжалостным взглядом.
Каро сама соблазняет его, искушает одним своим видом! Каро настолько соблазнительна, что он не может больше оставаться с ней под одной крышей!
— Ложитесь спать! — сухо приказал он. — Мы обо всем поговорим утром.
— Я… о чем нам с вами говорить? — Каро как будто пришла в замешательство.
Доминик прищурился, его глаза стали похожи на узкие серые льдинки.
— Как я и говорил, утро уже скоро…
— Нет уж, лучше поговорим сейчас! — Ее глаза яростно сверкнули.
Доминик не мог больше игнорировать исходящую от нее угрозу. Проклятие! Он пять лет прослужил в армии, он был офицером, командовал несколькими десятками солдат, отвечал за их жизнь и здоровье. Он наверняка в состоянии справиться всего с одной женщиной, к тому же такой миниатюрной… Почему она так выбивает его из колеи?
— Каро, я сказал, что утро уже скоро, — решительно повторил он.
На щеках Каро проступил густой румянец.
— Доминик, ваше высокомерие все больше утомляет меня!
Он невесело улыбнулся:
— Тогда будем надеяться, что вам не придется долго терпеть мое общество.
Каро искренне надеялась, что Доминик позаботится о ее скорейшем переезде в другое место; она понимала, что больше они не могут находиться в такой близости.
Как только Доминик вышел и тихо прикрыл за собой дверь, Каро упала головой на подушку. Из глаз ее хлынули слезы, но сейчас она плакала совсем по другой причине, чем раньше, в библиотеке.
