— Ваше платье похоже на монашеское облачение, — сухо пояснил он.
— Потому-то я его и… — Каро резко осеклась, заметив, как проницательно прищурились его светло-серые глаза.
— Потому-то вы его и купили? — закончил за нее Доминик, продолжая расстегивать ей корсаж. — Каро, вы совершили настоящее святотатство, которому я потакать не намерен!
Наконец все пуговки были расстегнуты, и он увидел ее грудь, прикрытую под корсажем лишь тонкой рубашкой.
Когда Каро увидела, как восхищенно он смотрит на нее, ей расхотелось возражать. Доминик любовался ее красотой. У самой Каро перехватило дыхание, когда он медленно отвел в сторону тонкую материю и полностью обнажил ее грудь. У нее на глазах крошечный розовый сосок начал набухать и твердеть. Ее лицо залилось румянцем.
— Ты такая красивая, — хрипло сказал он. Его жаркое дыхание мучительно сладко ласкало и нежило ее. Он впился в нее жадным взглядом. — Каро, я хочу попробовать, какая ты на вкус!
Увидев кончик его языка, мелькнувший между губами, она не могла оторвать от него взгляда. Она неотрывно смотрела на него и чувствовала, как все больше набухают, словно бутоны, ее груди, как не терпится ей испытать новое удовольствие — прикосновение к ним его языка.
Каро понятия не имела, откуда у нее такие мысли и желания. Откуда она знает, что губы и язык Доминика способны доставить ей еще неизведанное наслаждение? Может, это была женская интуиция, присущая всем дочерям Евы? И все же, как ни хотелось ей испытать новое удовольствие, Каро ни в коем случае не могла позволить Доминику…
Все мысли, а вместе с ними и возражения сразу улетучились, когда он, устав ждать ее ответа, опустил голову и медленно охватил жаркими губами ее набухший, горячий, бешено пульсирующий сосок. Поддерживая пышную грудь ладонью, он принялся ласкать ее языком, рассылая стрелы наслаждения по всему ее телу.
Каро переполняли самые необычные ощущения; груди как будто отяжелели от нескромных ласк Доминика, живот напрягся, между бедрами стало жарко и влажно. Ей захотелось одновременно стиснуть ноги и широко развести их в стороны. Позволить Доминику трогать ее и там, утолить ее жажду.
Доминик собирался проучить Каро, доказать, что ей не место здесь, в Лондоне, что она не пара ему и другим опытным соблазнителям из высшего общества. Однако он же первый понял, что никогда прежде не пробовал ничего восхитительнее ее груди, сладкой, как мед; он жадно ласкал ее, все больше возбуждаясь.
Он слегка отпрянул, чтобы полюбоваться на ее набухшие, полные соски, и, еще раз лизнув первый сосок, перешел ко второму, жадно охватив его губами. Затем он посмотрел ей в лицо и увидел, как она раскраснелась и как ярко горят ее глаза.
