Ваймс помнил те… эти дни. Город никогда не выглядел более нищим, хотя, боги свидетели, налоги собирались, и в огромных количествах.
Трудно объяснить такому юноше, как Сэм, почему присваивать доллар при первой же возможности — это плохо.
— Давай взглянем на происходящее с другой стороны, младший констебль, — предложил он, когда они повернули за угол. — Ты отпустил бы убийцу за тысячу долларов?
— Никак нет, сэр!
— Но за тысячу ты смог бы купить своей матери красивый дом в хорошем районе.
— Перестаньте, сержант. Я не из таковых.
— Ты стал таким, когда взял тот доллар. Все остальное — просто вопрос цены.
Они долго шли молча. А потом…
— Сержант, меня уволят? — спросил младший констебль.
— Из-за одного доллара? Нет.
— Спасибо, конечно, но лучше бы меня уволили, — несколько вызывающе произнес молодой Сэм. — В прошлую пятницу нас послали разогнать митинг у Университета. Люди просто разговаривали! И мы должны были выполнять приказы какого-то штатского, ну а парни с Цепной улицы малость грубоваты… И не то чтобы у людей было оружие или что-то такое! Только не говорите, что это правильно, сержант. А потом мы загрузили несколько человек в фургон, просто для разговора. Элсон, сын госпожи Филлин, так домой и не вернулся. Говорят, его отволокли во дворец только потому, что он назвал его светлость чокнутым. А теперь люди с моей улицы смотрят на меня как-то странно.
«О боги, я помню, — простонал про себя Ваймс. — Я-то думал, мне придется гоняться за людьми, которые в конце улицы всегда будут останавливаться и говорить: „Все, начальник, ты меня поймал“. Думал, уже к концу недели меня наградят медалью».
— В наше время нужно быть осторожнее со словами, приятель, — сказал он.
— Да, но мама говорит, пускай сажают всяких смутьянов и психов, лишь бы нормальных людей не трогали.
«И это я? — подумал Ваймс. — Вот этот тип, у которого понимания, что происходит в обществе, как у вши?»
— Кстати, он ведь действительно чокнутый. Нам нужен такой человек, как Капканс…
«И инстинкт самосохранения, как у лемминга».
— Юноша, послушай совет. В этом городе и в это время, если не знаешь, с кем разговариваешь, лучше молчи.
— Понятно, но Капканс говорит…
— Послушай. Стражник никогда не треплется. Не говорит то, что знает. Не говорит то, что думает. Нет. Он наблюдает и слушает, учится и выжидает. Его ум лихорадочно работает, но лицо ничего не выражает. Пока не настанет момент. Понятно?
— Понятно, сержант.
— Хорошо. Кстати, приятель, ты мечом владеешь?
