Девушка скользнула взглядом по залу, казалось, она равнодушно посмотрела на присутствующих, но это была лишь видимость, на самом деле она обратила внимание на двух молодых людей, сидевших за центральным столиком: один из них покраснел. Арина отметила про себя, что он, пожалуй, хорош собой – благородные утонченные черты лица, смуглая кожа и черные, как смоль, волосы, непослушные кудряшки ниспадали на лоб, отчего молодой человек казался еще более привлекательным.
«Интересно кто он? Такой симпатичный, и приятельствует с эдаким болтуном, который вечно цепляется к моей официантке…» – подумала Арина и занялась привычным делом.
– Почему знаменитость? – допытывался Василий.
– Так за ней тут все мужское население Стромынки волочится, – пояснил Петр.
– А она?
– А что она? Дает всем от ворот поворот, так-то вот. У нее, между прочим, говорят, приличное приданое, ходят слухи – тысяч десять, а может и больше. Да, жениться б на такой. Днем она – в кондитерской, я – в редакции, а вечером – жаркие объятия в постели. – Размечтался Петр, и непроизвольно потянулся к круассанам Василия. Тот же заметив это, не придал сему обстоятельству ни малейшего значения, а достал бумагу, пастель и попытался зарисовать Арину. Она обслуживала покупателей, ловко укладывая сладости в специальные коробочки и, перевязывая их лентой.
Фантазия Петра распалялась все более и, решив покрасоваться перед товарищем, он отправился к прилавку, дабы завязать разговор с очаровательной хозяйкой. Вернувшись, он принес еще порцию круассанов и похвастался:
– Назначил ей свидание на сегодняшний вечер.
Василий не слушал своего приятеля – пустобрех, чего с него взять! Наконец, насытившись, Петр заторопился:
– Извини, Василий, побегу. У меня еще встреча назначена с очаровательной красоткой.
– До скорого, увидимся в суде, – попрощался Василий и остался, продолжая рисовать Арину. Получился небольшой набросок.
* * *
С того самого дня, Василий, если предоставлялась такая возможность, постоянно заходил в кондитерскую и неизменно рисовал хозяйку. Арина заметила молодого человека, и прониклась к нему симпатией – ведь он рисовал ее и только, ничего не требуя взамен. Она мысленно окрестила его «цыганом». Что и говорить, было в его внешности что-то цыганское, а в характере, на первый взгляд – нет. Василий был спокойным и уравновешенным.
Арина, спускаясь в кондитерскую из своих скромных покоев, находящихся на втором этаже, всегда искала глазами «цыгана», и если он сидел за столиком, ее охватывало некоторое легкое возбуждение и радость, о происхождении которых она не догадывалась.
