– Да! – с глубоким вздохом ответил Жильберт. – Я знаю, что вы почти ее жених…
– Тем не менее, я благословляю вас, – торжественно перебил его Генрих.
Лицо молодого доктора сразу прояснилось.
– Вы… разве вы не любите Кетти?
– Нет, я очень люблю свою кузиночку и от души желаю ей всех благ, но жениться на ней не хочу, а потому ничего не имею против того, чтобы она вышла замуж за хорошего человека. Как видите, у нас нет никакого основания быть врагами.
– Врагами? – воскликнул Жильберт, не помня себя от восторга. – О нет, мы будем друзьями, друзьями навек!
– Великолепно! Это, во всяком случае, лучше, чем драться. Ну а теперь перейдем к главному: в каких вы отношениях с Кетти?
Сияющее выражение исчезло с лица доктора.
– В каких? – грустно повторил он. – Собственно, ни в каких!
– Разве она не отвечает на ваше чувство?
– Ах, Господи, да она ничего не знает! Я до сих пор не осмеливался признаться ей в любви. Сегодня впервые я хотел написать ей, что вот уже год, как безмолвно и безнадежно боготворю ее.
– Целый год вы только издали обожаете Кетти, вместо того, чтобы давно объясниться и наслаждаться счастьем? – воскликнул Генрих, укоризненно покачав головой. – Отчего же вы до сих пор молчали?
– Ах, сколько раз я хотел поговорить с ней наедине и услышать из ее уст свой приговор, но всегда мешала моя проклятая робость. У меня не хватало храбрости на то, чтобы открыть ей свое сердце.
– Ну, вы должны сделать это сегодня. Сначала пошлите ей эти стихи, а затем явитесь лично.
– Ведь это мой первый опыт, – озабоченно заметил Жильберт. – Мне кажется, что у меня нет большого таланта к стихам. Как вы думаете, они очень плохие?
– Мысль, во всяком случае, очень хороша! – ответил Генрих, снова едва удерживаясь от смеха. – Молодая особа семнадцати лет будет очень довольна, что ее воспевают в стихах, а хороши ли стихи или плохи – для нее не играет никакой роли. Действуйте быстрее!
– Да, вы правы, – воскликнул молодой врач, решительно вскакивая с места. – Ведь должен же я когда-нибудь объясниться!… Почему же не сделать этого сегодня? Я подожду здесь Кетти, поговорю с ней. Господи, вот она идет. Пустите меня, господин Кронек.
– Куда? – спросил Генрих, удерживая доктора за фалды сюртука.
– Пустите меня! Я не могу, я, право, не могу!
– Пустяки, оставайтесь здесь и признайтесь ей в любви, а я буду стоять возле беседки и стеречь, чтобы никто вам не помешал.
– Нет, я не в состоянии буду произнести ни одного слова!
